— Эм… — удивленно смотрю на нее. — Чего именно?

— Встречаться с Владимиром Даниловичем.

— Что? Я просто гуляла, он сам подошел.

Дурацкая улыбка не сходит с моего лица.

— Да, я видела, что вы вместе вернулись, — строго говорит горничная.

— Это какая-то проблема? Я что, должна была убежать от него? — пожимаю плечами.

— Я понимаю, что вы девушка молодая, одинокая, а он — привлекательный мужчина. Но кокетство не входит в ваш контракт, а вот соблюдение правил — да, — вставляет она.

Я смотрю на нее и ресницами хлопаю.

Она что, серьезно? Я кокетничаю — тьфу, какое слово старомодное! — с Владимиром?

— Ну уж точно не вам замечания делать. К тому же в контракте не указано, что я не имею права общаться с хозяевами дома или их гостями! — фыркаю в ответ.

— Я всего лишь хочу уберечь вас от крупных ошибок, которые могут привести к лишнему стрессу.

Закатываю глаза:

— Сама разберусь, как мне справляться со своими ошибками. Спасибо за беспокойство, но у меня уже есть психолог.

Мне не нравится, что Надежда так настойчиво лезет со своими советами. Какое ей дело, с кем я общаюсь?

Горничная окидывает меня пристальным взглядом и молча уходит.

Я же спешу в гостиную. В этот раз там тишина, никого нет. Значит, я смогу спокойно пообщаться с дочкой. Мне нужно отвлечься, чтобы не думать о странном поведении Владимира и Надежды.

Набираю мамин номер. Трубку снимает Настя.

— Мама! — радостно кричит дочка. — Бабушка, мама звонит!

Потом говорит:

— Баба отошла.

— Как ты там?

— Хорошо. Мы играем. Я сегодня полы подметала, — гордо заявляет она. — Мам, а почему ты мне не звонила так долго?

Как же она тараторит! Я ни слова не успеваю вставить.

— Я занята была. Очень по тебе скучаю, — говорю в ответ.

— Я тоже по тебе скучаю. Ты у Ильюши вчера была?

— Да, — улыбаюсь.

— А когда ты привезешь его к нам?

— Уже скоро. Осталось немножко подождать, но сначала Ильюшу надо вылечить, — поясняю, надеясь, что голос не дрогнул.

На глазах выступают слезы. Настя искренне любит брата и волнуется за него. Пусть она еще маленькая, но понимает, что с ним что-то не в порядке.

— Жалко, — тяжело выдыхает она. — Баба!

— А что бабушка делает? — спрашиваю, слегка оглушенная ее воплем.

— В огороде копается, — бодро рапортует Настя.

— А ты что делаешь?

— Мультики смотрю. Мам, я подружек нашла! Хочу с ними гулять, а баба не пускает. Говорит, они меня плохому научат.

— Правильно, бабушку надо слушать, — не могу сдержать тихий смех. — Ладно, я с бабушкой попозже свяжусь. Передай ей, что у меня все нормально.

— Хорошо, мам. А когда ты приедешь?

Закусываю губу. В конце концов, я же не в концлагере. Предупрежу Эльвиру и съезжу в Рассветное, проведаю дочку. Тем более, что Виктор (или Владимир?) мне обещал выделить сопровождение.

Конечно, не очень хочется лишний раз подходить к этим братьям. Но другого варианта не вижу. Они не могут запретить мне видеться с родными, в контракте такого пункта нет.

***

Сказать проще, чем сделать. Потому что хозяев я почти не вижу. Поймать Виктора мне удается только вечером на следующий день.

— Обратись к Владимиру, — говорит он, даже не дослушав меня. — Мне некогда с этим возиться.

Говорить с Владимиром не хочется. Пытаюсь найти Элю, но она занята подготовкой к благотворительному вечеру и тоже отмахивается от меня.

Я уже думаю, что стоит поехать самой, на автобусе. Тут не так уж и далеко. Да, зима, да, холодно, да, от остановки идти через все село. Авось не замерзну.

После того семейного ужина мы больше не садимся вместе за стол. Эля спит до обеда, мужчины уезжают в офис на восемь часов, а мне завтрак приносят в комнату. Обедаю я одна — в это время дома никого из хозяев нет. А вот ужинают Виктор и Эля вместе. Это у них традиция. Иногда к ним присоединяется Владимир, но меня больше не приглашают.