Поднимаюсь невыспавшаяся, с красными глазами. И снова меня охватывает страх. Руки трясутся, когда я поверх пижамы натягиваю халат.

Пытаюсь убедить себя, что моя паника бессмысленная. Нужно успокоиться. Но это не помогает.

Я ведь действительно попросила Анну скрыть информацию об Илье. Побоялась, что наличие больного ребенка может стать причиной отказа. Да, он мне не родной, но кому нужна суррогатная мать, у которой проблемы?

Открываю дверь, ожидая увидеть там Владимира, который пришел меня выгонять. Но это всего лишь Надежда.

— Доброе утро, — она входит в комнату, толкая перед собой тележку с тарелками. — Я принесла вам завтрак.

— Спасибо, — напряжение отпускает меня. — А хозяева еще дома?

— Да, еще дома, — горничная переставляет тарелки на стол. — Но вскоре уйдут. Тренер уже едет. Разминка назначена на восемь часов.

Смотрю на часы. Только семь.

— А Эльвира?

— Эльвира Ренатовна еще спит.

Я ковыряю овсянку, почти не чувствуя вкуса. Надежда терпеливо ждет, пока я поем, чтобы забрать посуду.

— А мне ничего не передавали? — спрашиваю ее.

— Нет, — удивленно говорит горничная. — Думаю, я бы знала.

Надежда увозит тележку с грязной посудой. Я быстро переодеваюсь в спортивный костюм. Но решаю перед залом пройтись по свежему воздуху, тем более что у меня в запасе еще полчаса.

Телефон беру с собой. Хочу проверить, ловит ли сеть в парке. Может, если дойти до самой ограды, то получится поймать мобильную связь? Парк ведь огромный, вчера я так и не обошла его полностью.

Утром он кажется не таким серым и мрачным, как в сумерках. Несмотря на зиму, в нем есть яркие зеленые пятна: вдоль дорожек растут туи и можжевельники, вечнозеленый бересклет и самшит…

Кто-то очень постарался, чтобы в любое время года парк выглядел приветливо. Я направляюсь в самую глубь, держа телефон в руке. Подняв его над головой, пытаюсь поймать сеть.

— Катерина, доброе утро, — слышу знакомый голос.

Так и замираю с поднятой рукой.

По аллее, мне навстречу, идет Владимир в спортивном костюме.

***

Не в силах издать ни звука, смотрю, как он приближается. Судя по выражению лица — с недобрыми новостями.

Сердце испуганно ёкает. Не нравится мне этот взгляд…

Хочется сорваться с места и убежать. Спрятаться в доме или среди деревьев. Но это так глупо, что я продолжаю стоять. Умудряюсь даже придать лицу безразличное выражение. В конце концов, почему я должна чувствовать себя виноватой? Не должна! Но смотрю на Владимира — и поджилки трясутся. Этот тип подавляет меня!

Наши взгляды встречаются.

— Решили прогуляться по свежему воздуху? — насмешливо спрашивает он, останавливаясь за шаг до меня. — Не думал встретить тут кого-то в такую рань.

Поджимаю губы. Вчера ведь сказала, что не хочу с ним общаться.

— Доброе утро, Владимир Данилович, — выдаю официальным тоном и собираюсь пройти мимо.

Но он вдруг произносит:

— Хочу принести извинения за вчерашнее. Мой человек подтвердил, что Илья Сухомлинский вам не родной.

Напряжение отпускает. Я выдыхаю:

— Извинения приняты. Но вы тоже простите меня. Мне не стоило скрывать информацию…

Хочется спросить, а что это за человек такой и как он умудрился так быстро все выяснить. Но интуиция подсказывает, что этого делать не стоит. Наверняка у Барковских везде есть свои люди. И в суде, и в налоговой, а уж в отделе ЗАГСа тем более. Сейчас любую информацию можно легко найти, достаточно иметь нужный уровень доступа. Сделал один звонок — и готово.

Но все же я рада, что все разъяснилось. И что мне не придется скрывать поездки к Илье.

Обхожу Владимира.

— А вы куда? — спрашивает он, разворачиваясь вслед за мной.