Выхожу из своего укрытия и уверенным шагом направляюсь к Надежде.

Та стоит ко мне спиной, а вот ее товарка сразу замечает меня:

— Простите…

— Добрый день, — чуть натянуто улыбаюсь и показываю телефон, — у меня возникла проблема. Эльвира сказала, я могу обращаться за помощью к слугам.

Женщины переглядываются.

— А что случилось? — спрашивает Надежда.

— Мне нужно позвонить, а сеть не ловит.

— А… так в гостиной есть стационарный телефон. Вы можете звонить с него, только… — она мнется.

— Что “только”?

— Он прослушивается службой безопасности, и все разговоры записываются.

— Ничего себе… — потрясенно хлопаю ресницами.

Это я что, в гнездо каких-то крутых мафиози попала? Что-то мне здесь уже неуютно…

— Идемте, я вас провожу, — Надежда указывает на двери, в которые вышла Эльвира.

Я, все еще пребывая в шоке, киваю.

Мы выходим в помещение поменьше. Здесь стоят диваны с высокими спинками и кресла с гнутыми ножками. Вся оббивка на них и гардины на окнах — изумрудного цвета. Окна плотно зашторены, из-за чего в комнате царит полумрак.

— Вот телефон, — Надежда указывает на кофейный столик из цельного куска малахита. — Будьте с ним аккуратны, это эксклюзивная вещь.

Я хлопаю ресницами, разглядывая чудо-прибор. Это радиотелефон с базой, но, судя по внешнему виду, он сделан из золота. Даже в руки брать страшно!

Снимаю трубку. Слышу гудок. Значит, работает.

— Спасибо, — немного расслабляюсь.

Надежда кивает и уходит. Я набираю номер, подглядывая к себе в телефон.

— Мама! — зову, едва услышав ее голос на том конце связи. — Мамочка!

— Катя? — удивленно спрашивает она. — Откуда ты это звонишь?

Ну да, она же видит незнакомый номер. Спешу успокоить ее:

— Мама, со мной все в порядке. Просто мой телефон здесь не работает, я тебе звоню с домашнего.

— А… А я-то думаю, почему номер не определен… Как ты там? Как устроилась? Хозяева — хорошие люди?

— Все хорошо, мам, — да-да, я помню, что все разговоры прослушиваются, поэтому не буду слишком откровенничать. — У меня отличная комната. Кровать так вообще, как из сказки. Ты бы видела! Ну а вы там как? Как Настена?

Мама начинает обстоятельно рассказывать, как они провели день. Слышу голос Настенки. Та, похоже, прыгает вокруг бабушки, требуя телефон.

— На, держи, непоседа. Всю душу из бабки вытрясла, — мама беззлобно ворчит, отдавая ей трубку.

— Мамочка! — моя малышка в полном восторге. — А я кроликов кормила! Таких малюсеньких! Бабушка даже потрогать их разрешила!

Чувствую, как мои губы расплываются в улыбке, а внутри начинает что-то щемить и перед глазами — туман… Нет, не туман. Это собираются слезы…

За моей спиной громко прочищают горло.

Оборачиваюсь, едва не роняя телефон из рук.

Из кресла в углу гостиной на меня кто-то смотрит. Там достаточно темно, так что я улавливаю лишь силуэт, который сидит, положив пятку одной ноги на колено другой.
С минуту таращусь на него, не в силах сказать ни слова. Он тоже молчит, но при этом разглядывает меня. Чувствую его взгляд всем телом.

— Ой, простите! — наконец, выдыхаю. — Я вас не заметила.

— Я понял, — слышу тихий голос.

Судя по тону, со мной говорит мужчина. Но от хриплых, бархатистых ноток у меня по спине заскакали мурашки.

Кажется, я уже где-то слышала этот голос…

***

— Катерина Павловна! — меня отвлекает Надежда. — До ужина час остался, вам следует подготовиться. Эльвира Ринатовна не любит, когда опаздывают за стол.

Я облегченно выдыхаю, извиняюсь еще раз перед незнакомцем и поспешно заканчиваю разговор.

— Ой, Владимир Данилович, — горничная расплывается в улыбке, глядя на скрытого тенью мужчину, — здравствуйте! Нас уже предупредили о вашем приезде.