Это слишком. Все чувства слишком острые, я не успеваю даже бороться со своими эмоциями: одариваю мужчину стонами сполна, потому что они без остановки срываются с губ.

— Отзывчивая, — продолжает шептать, переводя руку назад. Оглаживает кожу на бедрах и ягодицах, снова касается влажных складок и проникает пальцем внутрь, заставляя меня задыхаться. — Такая чувственная. Посмотри на меня, — негромко просит, а я не могу! Зажмуриваюсь только сильнее и качаю головой в разные стороны.

А потом вскрикиваю. Потому что Давид добавляет еще один палец и сводит меня с ума окончательно.

Ое меняется тут же. Берет все в свои руки и плюет на нежность. Двигает пальцами резче, наказывая меня за то, что ослушалась и не открыла глаза. Но я не могу… Для меня и так всё происходящее слишком!

— Открой глаза, заинька, — в голосе появляются нотки стали, от этого мурашки бегут даже по сердцу. Я снова качаю головой, отказываясь, и… и он тут же всё прекращает.

Убирает пальцы и даже делает шаг назад, отпускает меня и я чуть не падаю, успевая схватиться за раковину.

— Давид, — хнычу разочарованно. Это кощунство! — Вернись…

— Посмотри на меня, — снова этот тон, прошибающий током. И я понимаю: не шутит. Не вернется и не закончит со мной, если так и буду не подчиняться. Вся его нежность была поощрением, а сейчас он наказывает, заставляя хныкать.

Открываю глаза. Чёрт возьми, это так порочно… Он довольно усмехается, вижу через зеркало, а я перевожу взгляд на себя. Вся раскрасневшаяся, даже волосы взлохмачены, словно он не пальцами меня, а…

— Вот умница, — Давид возвращается. Обнимает под грудью, удерживая меня и возвращает пальцы внутрь, заставляя вскрикнуть. — Еще раз закроешь глаза — я уйду.

Он станет моей погибелью, точно. Никогда я не позволяла себе ничего более развратного чем банальный секс под одеялом в темной комнате. А тут…

Стою в ванной с задранным до талии платьем и сама насаживаюсь на пальцы мужчины, которого знаю всего два дня. Это ужасно? Несомненно.

Но я ни за что не готова всё это прекратить.

Давид точно знает, что делает, и я теряю голову от всех движений. Они рваные и резкие, потом неожиданно плавные и почти нежные. Я смотрю в его глаза, с трудом удерживая себя в сознании, стону и чуть не плачу, подходя всё ближе и ближе к разрядке.

Ему хватает двух пальцев для того, чтобы возвести меня на вершину блаженства.

Бедра дрожат, стоны становятся только громче, глаза закатываются уже непроизвольно. Это выше моих сил. Это выше всех сил на свете, черт возьми.

— Давид, я… я…

— Кончай, заинька, — шепчет он на ухо, обхватывая губами мочку, и я в ту же секунду содрогаюсь в сильных руках. Распадаюсь на атомы, забывая кто я, где я и что вообще происходит в мире. Меня колотит как от сильного удара током, губы распахиваются в немом крике, а грудь спирает сильными спазмами.

Проходит около минуты, когда я наконец-то могу нормально дышать. Опираюсь спиной на Давида, буквально лежа на нем. И понимаю, что снова не могу открыть глаза…

Как теперь посмотреть на него?

11. Глава 11. Давид

Как отпустить? Как уехать и оставить ее тут одну? У меня нет столько выдержки, черт возьми, ее просто нет!

Зайка сама не соображает, как сильно сводит с ума. Я стискиваю челюсти так сильно, что мне становится больно, только бы не нагнуть ее над этой раковиной, и не…

Рано. Я и так поспешил и перешел все грани, но крышу сорвало еще на улице, когда эта маленькая засранка решила позлить своего бывшего и сказать ему о том, что мы с ней трахались.

В голове сразу картинки нарисовались и вся выдержка полетела к чертям, стоило нам только оказаться наедине в темном подъезде.