Реакция мажорчика для меня странная — Глеб не матерится, как обычно, баллончик перцовый не достает. Он смотрит на Райнера как на что-то нереальное. Не существующее в природе.

На идеально выбритых щеках Глеба заблестела испарина, мгновенье — и его лицо перенимает оттенок почти растаявшего снега. Бледно-серого.

***

Марат

— Ты… простите, вы… Да быть такого не может!

И так всегда. А сейчас глаза выпучит еще сильнее… Ну говорю же! Парень пошатывается, топчется с ноги на ногу. Я понятия не имею, кто он, однако по часам могу точно определить, что достаточек какой-никакой имеет. Явно в теме, раз сразу узнал меня.

— Марат, видите авто красное? В вашем салоне брал. Офигеть! Можно сфотографироваться? А то не поверят…

— Нет, замолчи, — перебиваю, чтобы не сболтнул лишнего.

Маруся вся во внимании. Ушки свои красивые навострила и ждет.

Местный селебрити опять удивляется, ему сложно до конца осознать, что сам Марат Райнер — успешный бизнесмен, сияющий на первых страницах журнала “Ворбс” — сейчас в парке. Голубей батоном кормит. В компании милой Белоснежки — для меня, простенькой торгашки — для селебрити напротив.

— А вот она, — кивает в сторону Кошкиной, — ваша Маша?

— Сечёшь. Подстилка для нищих. Верно?

Мой холодный тон заставляет парня дрожать.. Очень я хочу двинуть ему в торец, да нельзя. Скандалы мне сейчас не нужны. Но кулак зудит. Прям выпрашивает. Замахиваюсь.

— Извините, Марат Аронович! Ох, фантастика! Побьете меня? Давайте, это будет сенсация!

— Иди отсюда.

Опускаю руку. Ненормальный. Не нравится он мне. Слизняк. Такой же скользкий.

Визави восторженно матерится, шагает к своей машинке. И я уже вижу, как новость о прибытии Райнера разлетается по тихому городку. Как же не хотелось огласки…

— Марат, а это что было? — шепчет Белоснежка из-за моей спины.

— Не бери в голову.

На ощупь ищу талию Маруси. Взглядом провожаю фигуру в дорогом пиджаке. Подерите его черти.

— Как это “не бери в голову”, Райнер? Он смотрел на тебя как преподобное божество. Ты что-то скрываешь, да? В глаза мне смотри! Снова обманываешь?

Строжится, строжится Кошкина. С лицом ангела и духом революционерки. Она снова хочет поругаться, но не успевает.

Мои губы идут в атаку первые. Захватываю ее в чувственный плен. Сладкая моя девочка. На вкус как зефир.. И ротик сладкий. Я снова голоден ею до бешенства. Вокруг нас грязный сквер и люди. Только это меня и останавливает. Но я целую с запалом, не стесняясь. Очерчиваю каждый миллиметр нежных губ. Наслаждаюсь теплым дыханием. Маруся обмякает в моих объятьях и становится похожа на сахарную вату. Обожаю ее пушистые светлые локоны. Снова порчу прическу Кошкиной. Прижимаю к себе сильнее, как талисман на удачу. Носом утыкаюсь в ее макушку.

— Он больше к тебе не подойдет и не притронется. Все хорошо.

Но Марусе плевать на домогателя.

— В тебе две души, Райнер. Я права?

— Да.

— Раскрой мне вторую.

— Еще не время.

И к черту голубей. Наглых гадильщиков. Мы возвращаемся к дому Лизки, а Маруся до сих пор на романтизме. Я открываю подъездную дверь с обшарпанной краской, пропускаю Белоснежку вперед. Она красиво идет спереди по ступеням. Мне нравится вид. Лишь на третьем этаже обгоняю, чтоб не терять образ галантного мужчины. Первую запускаю в квартиру Марусю. Лизка, как всегда, не запирает дверь.

— О! Настиг все-таки? А что так долго?

Названая сестра уже нарядная. Застегивает пуговицу на джинсах с яркой вышивкой, радует глаз курткой от кутюрье, что я подарил, срезав бирки. И Лизка не догадывается о бренде. Эксплуатирует вещичку в хвост и в гриву.

— Так, прогулялись немного. Город посмотрели.