— И ты пойдешь в таком виде?

Платоном в роли заботливого папочки решил поиграть в «Модный приговор»?

— Не совсем. Под водолазкой у меня топик без бретелек.

Платон медленно кивает, а взгляд становится задумчивым.

Наверное, копит силы, чтобы дать мне еще парочку полезных напутствий и отеческих наставлений, но в это время к столику подходит… она.

Подняв глаза на эту женщину, я понимаю, что худший обед в моей жизни решил побить все рекорды отстойности.

Платон не выглядел удивленным, а Оксана, появившись в ресторане, без промедления двинулась прямо к нему. Она все еще в пальто, которое блестит от капель дождя, а мокрый зонт у нее из рук забирает официант только теперь, подскочив к нашему столику.

От мысли, что у них была запланирована здесь встреча, меня словно обдает ледяным ветром.

— Платон, — улыбается она, — прости за опоздание!

— Оксана, — откашливается Платон, — это Лея, подруга моей дочери. Лея, это Оксана, мать Кости.

— О, та самая Лея? — широко улыбается Оксана. — Наслышана.

Ощущаю укол совестливости. Оксана искренне радуется знакомству, тогда как я с каждой секундой ненавижу ее все сильнее.

Я видела ее фото, Юля отправляла, но никогда не видела в живую. Но теперь их так легко представить вместе, что к горлу неминуемо подкатывает тошнота.

Оксана — тот тип женщины, которым мне никогда не стать. Она движется без суеты, мягко и плавно. Дорогое и в то же время простое трикотажное платье, небрежно наброшенный на шею платок, даже массивный браслет на тонких запястьях — все детали ее внешности подчеркивают достоинства ее фигуры.

За шесть прошедших лет я многое сделала для того, чтобы измениться. Усиленно занималась спортом, чтобы угловатые колени, плоская попа и ровные, как жердь, ноги стали выглядеть женственными, чтобы в фигуре появились плавные изгибы, но появление Оксаны, утонченной, изящной и такой взрослой, сводит на «ноль» все мои попытки.

Мои длинные и неуклюжие пальцы, острые коленки, большой рот и непослушные волосы — на самом деле, никуда не делись. Как и сороковой размер обуви. Оксана же щеголяет, как Золушка, в аккуратных сапожках ну самое большое — тридцать седьмого размера.

Волосы Оксаны идеально уложены мягкими волнами, и она не поправляет их каждую минуту, в отличие от меня. Я же так и не смогла избавиться от привычки касаться волос, убирать их за уши или накручивать на палец.

В результате гладкая уложенная прическа держится на моей голове от силы первые полчаса, а потом я снова чучело огородное с торчащими, будто солома, во все стороны волосами.

— Я должен идти, — Платон поднимается. — Не плати. Я сам.

Я будто снова очутилась на своем восемнадцатилетии, когда Платон ушел в сауну с одной из маминых знакомых, при том, что пришел на вечеринку вообще с другой.

А мне только и остается, что смотреть ему вслед.

В бессмысленной ревности стискиваю зубы. Слежу за тем, как он подходит к ней, помогает снять пальто и отодвигает для нее стул.

— Что-нибудь еще? — спрашивает официант, но я мотаю головой.

Все мои мысли сейчас там, за другим столиком, где сначала говорит Платон, а потом Оксана, а он очень внимательно ее слушает.

Почему я решила, что у них все кончено? Они созданы друг для друга. Независимые, красивые и оба — взрослые. Широкие плечи и резкие линии в фигуре Платона только подчеркивают женственную хрупкость Оксаны.

Всю свою жизнь я только и делаю, что смотрю, как его уводят другие женщин.

И все они подходят ему больше, чем я.

8. Глава 8. Бассейн

Ухожу с головой под воду, чтобы всецело отдаться гребкам и взмахам. Достигнув противоположного бортика, здороваюсь с Родионом. Я пришел раньше назначенного времени.