Молодой привлекательной девушке, к тому же в чужом городе, нельзя расслабиться ни на секунду: пристальные взоры и заигрывающие посвистывания делают из тебя жертву для самоуверенных и наглых мужчин. Если не найдешь друга в лице местного жителя, пользующегося уважением у коренных орлеанцев, не выживешь и тебя порвут на клочки. Девчонку оберегают, раз она в скором времени встретила незаменимого человека: Марту Гудман.

По приезде Пайпер решила изведать незнакомую территорию и заодно поискать оплачиваемое занятие. Бурбон–стрит к полудню уже кишел людьми, а девушка, сверяясь с брошюркой, наведывалась в приличные заведения, готовые предоставить молодой беглянке источник дохода. Она зашла в паб Джонни Уайта и Корнет, обошла гриль бары и посетила Текила Хаус. В отдыхе и выпивке нигде не отказывали – работников не приглашали. В итоге, улица длинной в милю, вмещавшая в себя около пятидесяти баров и кафе, ресторанов и пабов, не принимала приезжую девчонку в лоно пищевой индустрии. Пайпер практически сдалась, от отчаяния заурчало в животе. Пройдя пару метров, она увидела выросшее впереди двухэтажное аккуратное строение цвета спелых персиков. Второй этаж был огражден чугунным балконом с миллионом завитков, на котором громоздились горшки с цветами, занимавшие бо́льшую площадь кафе. Красная дверь со стеклянными вставками притягивала магнитом. Девушка знала: она должна туда войти, и, не колеблясь ни секунды, открыла дверь.

На входе ее встретили острый аромат жареной рыбы, заставивший слюнные же́лезы включиться на полную мощь, и идеальная чистота. В обстановке простора и свободы от внешних бед ощущалась уверенная женская рука, по-хозяйски заботящаяся об уюте и моральном удовлетворении посетителей. Поэтому, подошедшая к Пайпер низкая брюнетка лет пятидесяти, показалась девушке владелицей кафе. На ней были надеты чистый фартук поверх тонкого ситцевого платья и мягкие тапочки. Доброжелательность женщины отразилась в теплой улыбке. Она неловко улыбнулась в ответ:

– Здравствуйте, эм… у вас есть в меню… блины? – пальцы безостановочно теребили край блузки.

– Конечно, проходи, милая, – женщина указала ей на свободный столик и ушла на кухню.

Девушка терпеть не могла блины, но обновленная Пайпер, оставившая далеко позади прежние навыки, требует блинов, пусть даже они ей в глотку не полезут. Пока готовился ее заказ, она осмотрелась, и впервые за долгие месяцы в ее сердце послышались отголоски покоя. Свет струился из окон, отражаясь от поверхности барной стойки, со столов свисали отутюженные чистые скатерти с примостившимися в центре глиняными вазами. Пайпер наклонилась и вдохнула сладкий аромат цветов, расставаясь с напряжением. Кроме нее в зале сидело шесть посетителей. Пожилая парочка: оба читали принесенные с собой газеты, женщина с неугомонным ребенком и двое мужчин, живо обсуждающих будущее команды «Пеликанс». Намного позже, прокручивая в памяти «каникулы» в Новом Орлеане, она поняла, что именно тогда она нашла СВОЕ место; возможно причина таилась в окружающей тишине или приятном аромате горячего сливочного масла, или дело в ином: живущие здесь люди – настоящая семья, встречавшая в жизни печаль и веселье, сражавшаяся с невзгодами и получавшая за это награды. В родном доме Пайпер не ощущала доверия и командной сплоченности. Никогда.

Принесли заказ, и девушка, которая не собиралась притрагиваться к политой сиропом гадости, внезапно накинулась на еду. Иначе никак: голодный желудок давал о себе знать, скручиваясь в тугой узел. Горячая пища обжигала язык, однако она продолжала жевать, восполняя дефицит углеводов. Опустевшая тарелка намекала ей на выход. Девушка поднялась, и в этот момент об ее затылок споткнулся чей-то сосредоточенный взгляд, но она его не заметила.