— Чо те надо? — отвечаю.

— Сань, займи денег, — сходу заявляет Витёк

— А больше тебе ничего не занять? — хмыкаю нервно.

— Да помиришься ты с Никой! — протестует «друг». — Они с Ленкой только о тебе и говорят. Моя твою обрабатывает, чтобы простила.

— Ника бы меня уже простила, если бы ты признался… — ворчу, а Витёк молча слушает. — И сколько тебе надо денег?

— Сотню.

— Сто рублей? — переспрашиваю удивлённо.

— Сто тысяч рублей.

Хрена се! А ху-ху не хо-хо у него?!

— Рожа не треснет? — спрашиваю просевшим голосом.

— Неприятности у меня, — вздыхает Витёк. — Из-за той бабы…

— О как, — тут мне становится интересно. — Что за неприятности?

— Говорит, что в залёте, — отзывается глухим эхом. — А я её не успел того-этого, понимаешь?!

— В смысле — не успел? Ты с ней не спал, что ли?

— Нет. Не было у нас с ней ничего. Я её почти месяц обрабатывал, а она ломалась. Тогда в гараже согласилась, но пришёл ты.

— Какой облом, — заявляю язвительно. — И нафиг тебе деньги тогда?

— Угрожает к Ленке моей пойти, если я ей денег не дам. У неё переписка наша сохранилась и фотки кое-какие есть… — вздыхает тяжелее прежнего. — Предъявит всё это моей плюс результаты УЗИ… Лена разбираться не станет.

— Ничего, Витёк, жена тебя потом простит, — злорадствую. — Тест ДНК через девять месяцев сделаешь и помиришься с Ленкой. Делов-то!

— Саня, я понимаю, что ты на меня злой, но помоги, пожалуйста, — почти умоляет Витёк. — Мне больше не к кому за такой суммой обратиться.

— Даже если я забуду, что зол на тебя, денег не дам.

— Почему?

— Вить, ты идиот или притворяешься? Понятно, что краля эта от тебя не отстанет. Дашь ей сотку — попросит ещё две. Дашь две — попросит три. Логика понятна?

— Как-то не подумал… Нервничаю, — выдыхает протяжно.

— Включай мозг, Витя! Падай в ноги жене и кайся. Если у тебя с этой бабой реально ничего не было и ребёнок не твой — Лена тебя простит. Заодно и в моей личной жизни задница разрулится.

— А-а, понятно, — с горечью выдаёт «друг», — ты о себе думаешь.

— Ты реально идиот, Вить! — ржу, хоть и не смешно всё это.

— Без тебя обойдусь, — самонадеянно заявляет.

— Кредит возьмёшь? — ёрничаю.

— Нет, прижму её по нашей линии, чтобы знала, с кем связывается.

— Красаво, Витёк! — откидываюсь на спинку кресла. — Прищемить хвост беременной девке — то, что нужно! С женой поговори!

У Вити не выдерживают нервы, и он жмёт отбой. Обиделся. Его проблемы. Не собираюсь я его левых баб спонсировать. Витя будет полным дебилом, если заплатит недолюбовнице, а не признается жене.

Собираюсь погрузиться в тоскливое разглядывание результатов экспертизы на мониторе, как снова телефон звонит.

— Я не понятно объяснил? — рычу, ответив не глядя. — Хрен тебе, а не деньги!

— Э-э… но мы пока ни на что не собираем, — из трубки звучит растерянный женский голос. — Вас из детского сада беспокоят.

Убираю телефон от уха… И хочется матюгнуться, но с грубостью и без того перебор. Это воспиталка моих девчонок звонит, а не Витёк.

— Простите, я думал, это не вы, — оправдываюсь криво.

— Александр Александрович, я звоню напомнить, что у нас сегодня собрание по поводу конкурса. Вам обязательно надо присутствовать.

— Какого ещё конкурса? — сижу с вытаращенными глазами.

— Как какого? «Отец года» конкурс. Вы согласились участвовать.

Я был пьян, когда соглашался? Или под гипнозом? Или что произошло? Я не помню, чтобы подписывался участвовать.

Напрягаю извилины, и смутные воспоминания тревожат мозг. Пару дней назад мне уже звонили из сада… Утром, в восемь. А я в тот день в кабинете ночевал, спать лёг на неудобном диване в шесть утра. Я не помню, что мне говорили, и что отвечал — тоже в памяти не отложилось.