Такой прямой вопрос я задаю не из пустого любопытства. Но все равно мои щеки теплеют. Материал… А вот Цкаев не краснеет.

- Я каждый год обследуюсь, привычка. Подростком я… переехал жить к отцу, и тот регулярно отправлял меня на осмотры ко всем врачам.

- Полезное правило, - улыбаюсь уголками рта.

Но бесполезная для меня информация. Если бы четыре года назад он даже не подходил к клиникам, можно было бы думать, что Багратик не его сын.

- Да, вот только вышло мне боком, - Давид играет желваками, - а знаете… У меня ведь проскакивала мысль стать донором. Я всегда хотел детей.

Редкость для мужчины. Но от этого успешного альфа-самца так и веет одиночеством. Я это чувствую, потому что сама не раз была в таком состоянии до того, как у меня появилась семья. Видимо, и он задыхался в своем вакууме.

- Вот и воспринимайте себя как…

Он прерывает меня взмахом руки.

- Не начинайте! Я думал об этом и понял, что не выдержу морально. Мне будет важно знать, что с моими детьми. В нашей ситуации меня только одно успокаивает - мой ребенок еще не родился. Я возьму его на руки сразу, услышу первое слово и увижу первые шаги. Не знаю, что со мной было бы, встреться мы лет через пять. Даже думать о подобном не хочу!

Мне делается жарко.

- Вы можете наладить личную жизнь, завести семью, - стараюсь говорить мирно, - куча женщин будут рады стать вашей супругой и родить вам хоть пятерых. Все будет естественно. А в нашей ситуации вы действительно донор…

- Чего вы добиваетесь?! - его тон перестает быть спокойным. - Что заладили про донора? Я - отец!

Он явно хочет еще что-то сказать, набирает воздух. Но в дверь звонят. Я вздрагиваю от неожиданного громкого звука. Цкаев кидает на меня взгляд.

- Я посмотрю.

- Хорошо, - киваю.

Иду за ним в прихожую. Давид глядит в глазок и быстро открывает. Ничего особенного, там его охранник.

- Давид Багратович, ваш брат не мог дозвониться…

Крепкий парень говорит еще какие-то простые будничные вещи. Вроде что-то про мать Давида. Семейные дела.

У меня же в ушах звучит только одно слово. Его отчество. Давид… Багратович! Господи!

Как сейчас помню себя в роддоме. Этот ни с чем не сравнимый коктейль счастья и усталости. Меня переполняла любовь - к своему ребенку, мужу, себе, да к всему миру! Был лишь один неприятный момент.

«Сына мы назовем Баграт», - заявил супруг в приказной форме.

Мне хотелось выбрать для мальчика более современное имя. Баграт - мне не нравилось. Это сейчас я привыкла, и оно мне милее всех.

Но тогда я хотела что-то более красивое. Ведь даже наших с мужем отцов и дедов так не звали. К чему вообще этот Баграт? Однако Ильдар стоял на своем, даже прикрикнул на меня.

Позже извинился, осыпал подарками. Но насчет имени так и не дрогнул. И я решила не портить отношения. В конце концов, отец назвал сына.

Отец… Значит, мы назвали ребенка именем папы Давида. Того самого человека, который сделал нас суррогатной семьей для своей внучки. Только ли внучки?

Ох, странное "совпадение". Цкаеву так не кажется? Или как он там сказал – даже думать не хочу, что встретился бы со своим ребенком через годы… Что не растил бы его с рождения. Может, потому он отгородился от догадок, которые так меня душат?

- Маргарита, - низкий голос вырывает из мыслей, - мне пора. Вот визитка со всеми моими номерами. Внизу останется машина.

- Следить, не приедет ли ко мне подельник? - хмыкаю.

- Да. Или защищать, в случае, если вы реально не заодно.

Грустно усмехаюсь.

- Вы не боитесь рехнуться? Каждый шаг будете продумывать в двух вариантах? Может быть, просто поверите мне?

Давид качает головой.

- Жизнь показывает, что никому нельзя верить. До встречи.