Голос её звучал то тише, то громче, и Володя не мог разобрать все её слова. Зато, когда загремел отец, он услышал все.

– Достала ты меня своими нравоучениями! – кричал Илья. – Ни днем, ни ночью от вас покоя нет. Я что, не имею права отдыхать после работы? Может быть, мне еще юбку прикажешь надеть? Нет, ну в самом деле, один вечно ноет, вторая гундит! Свалились на мою голову, уселись и ножки свесили. Кого ты вообще воспитываешь? Беспомощного слизняка, который ни дорогу перейти не может, ни пожрать без чужой помощи? Да ты хоть знаешь, что с такими в армии делают?

– А ты откуда это знаешь? – спросила мать. – Ты же в армии не служил, насколько я помню.

– Ну и что?! – еще больше повысил голос отец. – Зато я мужик! Мужик, понятно! А ты воспитываешь слюнтяя! Смотреть противно! Вот где он сейчас? Опять ноет?

Володя сжался от страха. Ему показалось, что отец сейчас ворвется в комнату, схватит его и будет трепать как в тот раз, когда к нему пришли друзья, такие же бездельники и пьяницы, как он сам. Вообще, пить Илья стал не так давно, но зато сразу очень сильно. Он напивался в каких-то гаражах, а Ольга на себе тащила его оттуда, дома раздевала и укладывала спать. Володе было очень противно даже заходить в комнату, когда пьяный отец, открыв рот, спал там, распространяя вокруг себя отвратительные запахи. Но еще хуже было, если он устраивал застолья у себя дома.

Грязь, мусор, опустошенный холодильник, звякающие бутылки и громко орущие незнакомые люди превращали их квартиру в настоящий свинарник, так говорила мама, когда потом пыталась навести порядок.

Володя страшно боялся пьяных людей, а отца – больше всех. Особенно ему запомнился недавний вечер, когда папа устроил у себя очередную попойку, пока жены не было дома. Володя сидел в своей комнате и не высовывал оттуда носа, боясь попасться отцу на глаза. Даже когда ему понадобилось в туалет, он не решился покинуть своего убежища и терпел, надеясь, что компания скоро разойдется. Вот только вместо этого на пороге комнаты появился отец:

– Пошли! – кивнул он взлохмаченной головой на дверь.

– Куда? – сжался и задрожал от страха мальчик.

Не отвечая, отец схватил его за плечо и выволок из комнаты.

– Что-то он у тебя какой-то мелкий, в мать что ли пошел? – захохотали его собутыльники. – Или в соседа?

Володя, округлив глаза, смотрел в их искаженные от хохота рты и чувствовал, как голова идет кругом.

– Стих расскажи, – потребовал от него отец. – Ну? Как там? М-м-м, э-э-э… Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: «Что такое хорошо и что такое плохо?» 

– Крошка сын… – повторил Володя и вдруг его глаза наполнились слезами, а горло сдавил предательский спазм и слово «сын» прозвучало совсем тихо.

– Дай ему воды попить, – сказал кто-то, – или вот, пивка свеженького.

Володя замотал головой, но отец уже поднес к его губам отвратительно пахнувший стакан:

– Ну, мужик ты или нет? Да пей, не бойся, мы мамке ничего не скажем!

Через силу мальчик сделал несколько глотков противной, горькой жидкости и оттолкнул стакан.

Пиво расплескалось на пол, и Илья тут же влепил сыну звонкую оплеуху. Слезы брызнули из глаз мальчика, а по ногам потекла теплая струйка. Слишком долго он терпел, и вот теперь физиология сделала свое дело.

Отец округлил свои белесые, немного навыкате глаза, когда увидел растекавшуюся под сыном лужу.

– Ах ты ссуль! – завопил он, схватил его за шиворот и толкнул в туалет. Не удержавшись на ногах, Володя упал и ударился об унитаз, а отец захлопнул за ним дверь с такой силой, что она чуть не сорвалась с петель.

Мальчик сел на пол и обхватил колени руками. Он не сводил взгляда с двери, боясь, что вот сейчас она распахнется и тогда…