От жгучего стыда мне захотелось сорвать с себя гадкий костюм, убежать, но за это обязательно последует расплата.

Пришлось вытереть набежавшие слёзы и изобразить улыбку, иначе заморозят или выбросят в космос, и никто не узнает, в какой галактике я сгинула.

Истерика коназ нарастала. Мокуане пришлось вмешаться, чтобы угомонить истеричек. Зато мигом наступила тишина, вот только после она взялась за меня, грубо вытолкнув в просторный, тёмный холл.

– Если подойдёт клиент, что вряд ли, желай процветания и плодородия!

Оказавшись одна, я тревожно вгляделась в полумрак.

Приглушённый свет исходил от незнакомых растений, щедро расставленных в разных местах холла. Не привыкшие к темноте глаза ничего не видели. Мне оставалось только замереть и прислушиваться к необычной, приятной музыке, льющейся сквозь стены. Она успокаивала, даже убаюкивала.

Измученная волнениями и страхом, я немного расслабилась. Чтобы найти опору, коснулась рукой стены – и сразу одёрнула: она подозрительно пористая, влажная.

«Где бы притаиться?» – повертела головой. Как назло, в проходе раздались шаги, голоса.

Я поспешила скрыться в глубине холла. Хорошо, что теперь хотя бы вижу очертания стен, разделяющие помещение на небольшие зоны.

Но, пройдя немного вглубь, зацепилась плавником за что-то. А голоса приближались. И, кажется, один принадлежал гадкому помощнику капитана!

Нервничая, я сильнее тянула плавник. Он, наконец, поддался. Обрадовавшись, я рванула вперёд. Да только отпружинив, плавник громко шлёпнул по чему-то. Или… кому-то!

Загорелся небольшой светильник, и я увидела, что стою не абы перед кем, а посетителем!

– О-очень много вам… п-процветания! – пролепетала, оцепенев от ужаса. – И… – Икнула. – Плодородия!

Когда меня пронзил колючий взгляд чёрных глаз – едва не упала, потому что это вериец!

– О процветании поговорим позже, – проскрипел сквозь зубы серокожий, маня к себе пальцем с коротким, острым когтем.

Мой косяк привлёк всеобщее внимание. На нас устремились десятки глаз, поблескивающие в полумраке.

На ватных ногах я медленно подошла.

Участницы шоу злорадно ухмылялись, ожидая, что сейчас я, выскочка, получу по заслугам. Я тоже подумала, что получу сполна, однако, когда приблизилась, вериец неспешно провёл рукой вдоль моей фигуры. Счётчик, спрятанный в костюме, четырежды громко щёлкнул, сняв со счёта серокожего приличную сумму – и по холлу разнеслись завистливые вздохи соперниц.

– Вижу, тебе нездоровится, – фер Диа-ар оглядел меня с ног до головы.

Под плотоядным взглядом я вовсе растерялась, залепетала извинения, ещё надеясь сгладить ситуацию:

– П-ростите! Я… я здорова!

– Разве? – вериец откровенно намекал, что лучше не спорить и не выводить его из себя. Белые плавники, служащие ему шевелюрой, шевелились. – Обязательно следует взять анализы и перепроверить.

«Разъярился! Мне конец!» – широко раскрытыми глазами я наблюдала, как они угрожающе встопорщились.

5. = 5 =

Залпом выпив напиток, вериец поставил кручёный бокал на столик, встал и... покинул заведение. А я продолжала дрожать, не веря, что избежала скандала. Ну, почти избежала, если не считать, что он заподозрил меня в немощи.

«Ладно, – выдохнула с облегчением, – как-нибудь перетерплю касание чёрного языка».

От гнетущих мыслей отвлекли дела: после внимания верийца ко мне подтянулись другие клиенты, и теперь я только и успевала повторять:

– Процветания! Процветания и плодородия! – стараясь не кривиться: слишком уж интимны касания чужих рук к моему телу, защищённому лишь тонкой тканью. Зато счётчик исправно щёлкал и служил небольшим утешением за унижение.