Сел на кухне, закурил. Что делать-то? Катюхе звонить? Да ну, третий час ночи, спит в объятиях этого своего, ничего, конечно, не знает. Или даже не спит… Двадцать лет девчонке, и этому… бойфренду… Максу… ненамного больше. Паразит… И Катька дуреха… Окончила бы университет, прежде чем… Хотя я и сам когда-то… Всего же сорок два…

Господи, вздрогнул он, о чем я?! Ольга-то где?!

Жена нашлась уже утром. В Склифе. Накануне вечером, в начале девятого ее сбила машина. Как раз в это время, вспомнил Сергей, Валины глаза засияли мягким теплым светом…

Он примчался так быстро, как только сумел. Состояние стабильно тяжелое, сказали ему. Без сознания. Делаем все, что можем. Нет, к ней нельзя, вы с ума сошли, да и смысла никакого. Хотите ждать – ждите, но вообще-то мы вам позвоним. Нет, ничего не нужно. Пожалуйста, не мешайте работать.

Он проболтался вокруг Сухаревской площади весь день. Несколько раз заходил в справочную, ему отвечали все то же казенное: состояние стабильно тяжелое, сознания нет.

Ближе к вечеру позвонили. Сказали: приходите…

К несчастью… Несовместимые с жизнью… Примите наши соболезнования…

Она приходила в сознание, спросил Сергей? Нет, не приходила, ответили ему. Ей не было больно, заверили его.

Господи, как жить дальше, спрашивал себя – или не себя? – он.

… – Тост! Да тише же, сволочи! – надрывался Никита, извечный тамада и разводящий, душа компании. – Тост!

Наконец, установилась тишина.

– Ну вот, – сказал Никита, поднимая рюмку с водкой, – мы тут за юбиляршу, за Валентину, выпили уже, наверно, цистерну.

За столом загудели, засмеялись, кто-то сказал: «А тебе жалко?»

– Ради Вали нашей мне ничего не жалко, – повысил голос Никита. – Я за нее целый железнодорожный состав выпью. И ради Сереги, которого мы все любим, тоже ничего не жалко. С поправкой, конечно, на его… эээ… половую принадлежность.

Снова засмеялись.

– Хватит ржать! – гаркнул Никита. – Я серьезно говорю! За Сергея мы тоже уже пили. А вот я предлагаю выпить за них, как за пару. Я хочу всем вам напомнить, – он сделал паузу и многозначительно воздел вилку с нацепленным огурчиком, – что с этими двумя судьба обошлась круто. Ох, как круто!

Собравшиеся притихли, а Сергей почувствовал себя неловко.

– Семь лет назад, – продолжил Никита, – скоропостижно скончался Андрей, которого все мы опять же знали. Я хорошо помню этот шок: тридцати пяти еще не было парню, здоров как буйвол, и просто ни с чего – инфаркт…

Валины тонкие пальцы нашли под столом руку Сергея. Он сжал ее ладонь. Осторожно покосился на жену. Ах, этот точеный профиль… Зря Никита свой тост затеял, зря…

– А три года назад, – Никита никакой неловкости не чувствовал, – трагически ушла из жизни Ольга. Пьяный подонок на машине, и нет человека.

Снова, как в ту ночь, волна холода прошла вдоль позвоночника Сергея. И, он знал, Валя испытывала то же самое.

– Но! – провозгласил Никита. – Судьба берет, но она же и дает! Закон сохранения! Эти двое, Валентина и Сергей, все преодолели, они нашли друг друга, и, признаюсь, я никогда в своей некороткой уже теперь жизни не видел такой подходящей друг к другу пары. Выпьем же именно за них двоих! За пару! Ура!

Стали чокаться. У кого-то достало ума крикнуть: «Горько!»

Сергей, не отпуская Валиной руки, встал. К нему потянулись с рюмками.

– Стоп! – сказал он и поставил рюмку на стол.

Народ примолк. Валентина, чуткая душа – все-таки Никита, как бы ни был толстокож, не сильно ошибся – мгновенно поняла движение мужа и тоже встала.

– Стоп! – повторил Сергей, наполняя водкой большой фужер. – Извини, Никита, я знаю, что не положено корректировать тост, но сейчас иначе нельзя. Мы иначе не можем. Так, Валюша?