Но что-то в этой благородной семье не давало рыцарю покоя. Поэтому, как только нашелся свободный час, Эйсгейр решил просмотреть родословную снова. И вот теперь он понял, почему скучный перечень макитурских графов не выходил у него из головы. Все из-за одной нескучной детали: прапрадед Дайена был из другого рода. Но вписали его в семью жены, а не наоборот. С чего бы это? Найдя генеалогические записи того самого рода, рыцарь, наконец, вспомнил, почему вообще занимался этими господами.

Как раз таки из-за прапрадеда Дайена: начиная с него, все графы Макитура являлись прямыми потомками последнего короля Таэри́ма. Когда около ста тридцати лет назад это небольшое южное королевство было завоевано соседним, всех наследников и родственников таэримской короны казнили. Так считалось. Но один, точнее, одна смогла спастись. Помощь от сочувствующих аристократов, небольшие фокусы с родословными, и вот – королевские отпрыски уже не принцы, а графы. Зато в безопасности.

«Выходит, у Дайена кровь голубее, чем казалось, – подумал Эйсгейр. – Таэримский наследник, надо же…»

Но как это может быть связано с эльфийским королем?

– Милорд, – послышался из-за двери голос камердинера, – ярл Эамонд уже в вашем кабинете.

Рыцарь захлопнул красочно расписанную книгу. Не стоит заставлять Эамонда ждать. Сегодня после обеда наместник через посыльного попросил о внеочередной встрече. Такое бывало редко, и Эйсгейр сразу же дал согласие.

Когда он перелился в кабинет, там уже сидел пожилой господин в темно-синем плаще, подбитом серым мехом. Серебряный кракен, щупальцами оплетавший голову мужчины, почти сливался с седыми волосами и вторил цвету плаща своими сапфировыми глазами.

– Эамонд, – приветствовал Эйсгейр.

Наместник встал и поклонился.

– Милорд, вы пришли так скоро, благодарю.

Рыцарь вдруг подумал, что не будь он тем, кем является, великим лордом называли бы старика перед ним. Эамонд был потомком второго сына Эльвейг Первой. Ветвь ее первенца рассеялась среди благородных домов Северных земель. Сколько поколений разделяет Эамонда и самого рыцаря, Эйсгейр и не помнил. Не очень это и нужно. Такие мелочи за него помнили историки и писцы.

– Не знаю, милорд, удалось ли вам уже посмотреть дополнения и поправки к законам, которые предложила Младшая палата, – сказал наместник, снова усаживаясь. – Я ознакомился с ними сегодня утром. И кое-какие вещи мне не понравились. Решительно не понравились.

– Настолько, что это стоило срочной встречи?

Эамонд кивнул и придвинул к своему владыке стопку бумаг, лежавшую на столе. Рядом была еще пара листов. Рыцарь опустил глаза, и взгляд его сразу зацепился за место, выделенное красным цветом:

«Нелюди, в том числе эльфы, орки, оборотни, а также другие двуногие и не двуногие разумные существа не могут быть подданными Королевства людей».

– Океан-отец, – прошептал Эйсгейр, – это же…

Поправка выглядела безобидно. Просто очевидный факт, описать который следовало для стройности закона: раз в нем говорится о подданных, надо определить, кого ими считать. И, в общем-то, лишь люди ими и считались. Орки, кроме развеселых наемников, обычно не лезли дальше своих южных границ, оборотни тоже редко шли к людям. Да и другие двуногие и не двуногие были не очень заметны.

Больше всех по землям людей путешествовали эльфы. И чаще всех долго жили среди людей. Вели торговлю, занимались целительством, научными изысканиями, порой даже заключали браки с людьми. Но всегда оставались подданными Светлого Леса.

Казалось бы, зачем вообще нужна эта поправка, блажь дотошных законотворцев? Вот только около шестидесяти лет назад похожий закон приняли в Периаме. И тогда никто и подумать не мог, чем это обернется.