– Поговорил вчера вечером с Блумквистом, – сказал он. – Он все распространялся насчет своего кашля. Ну, ты знаешь, какой он бывает.

– Я его практически не знаю, – ответила она. – Помню его по тому делу с виски, но ты с ним тогда больше общался. – Она отпила еще глоток исходящего паром кофе. – Говоришь, у него кашель?

– Да, – ответил Ульф. – Говорит, уже две недели.

– Это не так уж и долго.

– Да. Я бы сказал, двухнедельный кашель и упоминать не стоит.

Анна отпила еще глоток.

– Одна моя знакомая кашляла четыре месяца подряд. Она сказала, доктор прописал ей такой ингалятор со стероидами. Чтобы снять раздражение дыхательных путей.

Ульф кивнул:

– Но вряд ли кому захочется употреблять много стероидов.

– Да, – сказала Анна. – Но если никак не можешь прекратить кашлять, что тебе остается?

Ульф решил затронуть спортивную тему:

– А если ты, скажем, велосипедист и не можешь обойтись без такого вот ингалятора, то у тебя наверняка будут проблемы с антидопинговым комитетом? Как у того американца? Как бишь его там? Он еще выиграл Тур-де-Франс, а его лишили титула?

Анна помнила эту историю, но очень смутно.

– Думаю, нужно будет поговорить с девочками насчет допинга. Если они начнут участвовать в серьезных соревнованиях по плаванию. Им тогда надо будет следить за тем, что они принимают – ну, от кашля и всего такого, конечно. – Она немного помолчала. – Две недели – это пустяки. Иногда инфекция может держаться годами.

Ульф кивнул.

– Я как-то порезал палец о раковину, – сказал он. – Чищу себе устрицы…

– Обожаю устриц, – вставила Анна.

– А ты ешь их сырыми?

Анна ответила, что ей безразлично, сырые они или нет.

– В общем, я порезал палец о раковину. Знаешь, как трудно выковыривать устриц из этих их раковин? Ну, я был очень осторожен и все равно умудрился порезаться. Пустяковая царапина, но она никак не заживала. Началось заражение, и они перепробовали несколько антибиотиков, пока дело не пошло на лад. Мне кажется, они даже занервничали.

– Врачи?

– Да. Прямо-таки перепугались. Сказали, у них в распоряжении не так много антибиотиков – резистентность и все такое – и когда очередной не срабатывает, это всегда такой неприятный момент.

Анна вздохнула:

– Мы чересчур полагаемся на антибиотики, верно? Считаем их чем-то само собой разумеющимся, а между тем они – последняя линия обороны. Знаешь, Джо очень переживает на этот счет.

Джо был ее муж-анестезиолог, человек тихий и кроткий, имевший почему-то постоянно подавленный вид – как это похоже на него, переживать насчет антибиотиков, подумал Ульф.

Потом Анна спросила:

– Так, значит, Блумквист сказал тебе что-то ценное?

Ульф рассказал ей об их с Блумквистом разговоре и как он ответил на вопрос о людях маленького роста, виденных им на рынке.

– Понимаешь, мне пришло в голову, что человек, который ударил Мальте ножом, был очень низкорослым.

– Из-за того, что щель в стенке палатки была такой узкой?

– Да, но еще из-за места, куда был нанесен удар.

Ульф замолчал. Он немного волновался, как Анна это воспримет.

– Очень низко?

– Именно. Если у тебя маленький – очень маленький – рост и ты бьешь кого-то ножом, то вполне логично, что удар придется на нижнюю часть тела, верно?

Ульф наблюдал за тем, как Анна переваривает эту информацию. Он ценил в людях ум, а Анна была исключительно умной женщиной. Но, каким бы важным ни было для него ее мнение, Ульфа тревожило, что она может отнестись к его идее прохладно. Что, если она сейчас рассмеется ему прямо в лицо? Что, если она сейчас скажет, что это абсурд, что связывать место удара и рост преступника – просто наивно?

Но она не рассмеялась. Вместо этого она с серьезным видом кивнула.