И вот, когда со всеми формальностями было, наконец, покончено, они с Иваненко спустились на подземный этаж, где после стандартных проверок (которых, как ни странно, не избежал и директор учреждения), их допустили в бункер, где глазам Семенова предстало весьма странное зрелище.

Посреди, оснащенной по последнему слову техники, комнаты, стояло с десяток, обитых черной кожей, кресел, напоминающих те, что обычно встречаются в кабинетах стоматологов. Вокруг них, в свою очередь, прямо в воздухе безо всякой опоры висели, издающие громкий гул, металлические пластины, рядом с которыми суетились люди в белых халатах, с ноутбуками, некоторые стояли рядом со стационарными компьютерами. Охраны в зале, на первый взгляд, было больше чем на всем объекте.

Между учеными и военными то и дело сновал рыжеволосый человек в потрепанном белом халате, в круглых очках и такой – же рыжей бородой, высоким голосом раздававший указания.

– Василий Прокопьевич, – перекрикивая гул, громко обратился к нему Иваненко, – подойдите, будьте ласковы.

Ученый повернулся в их сторону, и Семенов взглянул на него с легким удивлением. Будучи историком и подготовленным агентом, он довольно неплохо разбирался в лицах, мог определить поведение человека по его походке, манере речи, так же он имел некоторое представление о том, что иногда называли ''историческим профилем''. И, по всем его ощущениям, подошедший к ним с Иваненко человек имел именно такой профиль.

В аккуратно причесанных волосах человека местами проглядывала седина, стеклянные очки с длинным шнурком, больше напоминали пенсне, а аккуратно причесанные волосы, борода и бакенбарды, по мнению Семенова, вышли из моды примерно к началу революции 1917 года, равно как и несколько витиеватая манера выражаться, присущая представителю старой русской аристократии, которую он приметил, едва человек начал говорить.

– Валерий Данилович, голубчик, – широко улыбнулся ученый, подойдя к Иваненко, – рад, весьма рад вас здесь видеть, вы нас редко балуете визитами, добавил он с легкой укоризной.

– Дела, дорогой Василий Прокопьевич, все дела, спасу от них не стало в последнее время, – к удивлению Семенова, в тон ответил Иваненко. – Собственно о делах, – легким кивком головы указывая на Семенова, – разрешите вам представить….

– Как же, как же, – перебил Василий Прокопьевич, с еще более широкой улыбкой повернувшись к Семенову и пройдясь по нему изучающим взглядом, от которого тот немного поежился: показалось, что его по частям разложили на рабочем столе и вот-вот поднесут микроскоп…

– Как же, как же, Дмитрий Борисович, – повторил он с сильным волнением, а затем, схватив обеими руками руку несколько ошарашенного таким подходом Семенова, с энтузиазмом ее потряс, – вас то мы, можно сказать и ждем!

– Ждете? –удивленно переспросил Семенов

– Да, голубчик, именно так! – воодушевленно продолжал Василий Прокопьевич. – Я, вот буквально недавно, имел возможность изучить вашу анкету, личное дело, результаты тестов, последние вот прямо, минуту назад и, смею вас заверить, вы идеально подходите по всем параметрам….

Иваненко деликатно прокашлялся.

– Да, верно, верно, – покосившись в его сторону, немного смущенно добавил ученый, – видите ли, батенька, к стыду своему должен отметить, что я, будучи натурой увлекающейся, забываю порой о манерах….

– Честь имею представиться, – сложив руки по швам, он слегка склонил голову, – Демьянов, Василий Прокопьевич, профессор, кандидат наук, выпускник…, а, впрочем, это уже не важно, – перебил он сам себя.

– Василий Прокопьевич является нашим главным ученым и создателем устройства, которое вы перед собой видите, – вмешался Иваненко.