– Увиделся. Дай пройти.

Лифт то смыкает, то размыкает створки, они стукаются о плечи Тараса и снова разъезжаются. Он стоит и не шелохнется.

– Давай поговорим?

– О чем?

– Не знаю. Но давай узнаем?

– Думаешь, я в этом заинтересована? – фыркаю. – Вот еще.

– Да уж, я заметил, что вчера ты вернулась под утро!

– Ты следил?

– Сидел на парковке, ждал. Задубел.

– Зря ждал.

– Не зря. Сегодня дождался, – растягивает пухлые губы в довольной улыбке. – Ты такая красивая.

– Ты непоследователен.

– У меня в голове хаос при виде тебя. Просто взрыв по всем направлениям.

– Твои проблемы. Слушай, неделя была долгой и изнурительной, дай мне пройти.

– И как ты планируешь провести вечер субботы?

– Приготовлю поесть, выпью вина, почитаю книгу или посмотрю телек. Это скучный и спокойный вечер взрослой женщины, в жизни которой тебе нет места.

– А я… Я голоден! – заявляет так просто и честно, что я не выдерживаю, начинаю смеяться.

Голоден он! Иди шаверму купи…

– Эй, ты обещала мне завтрак, обед и ужин, помнишь? Я попробовал только завтрак.

– Я не обещала тебе завтрак, обед и ужин. Ты сам напросился.

– Ты меня впустила, – говорит он, смотря мне в глаза, придавая этому слово такое значение, ох… От которого у любой, даже самой приличной и недоступной женщины намокли бы трусы. – Я бы хотел остаться на ужин.

– С чего ты решил, что я буду тебе рада?

– Я могу тебе помочь.

– О нет! На моей кухне только одна хозяйка – это я. Максимум, что я могу тебе позволить, это вымыть посуду.

Черт.

Безумие.

Дура же. Дура!

Пожалеешь!

Но я уже сказала “А”, и вообще, если бы я тоже о нем не думала иногда и не скучала по этому нахалу, оборвала бы разговор сразу же и ушла.

Так что нужно быть честной: Тарас меня зацепил.

– Но я…

– Ты моешь посуду!

– Разве у тебя нет посудомоечной машины?

– Есть, конечно. Но она сломалась, а я вечно забываю вызвать мастера. Так что ты либо моешь посуду, либо проваливаешь.

– Хорошо. Я мою посуду, – вздыхает.

– В фартуке. С тюльпанами.

– Хоть в чепчике на голое тело.

Мне кажется, он на все согласен, молча забирает пакет у меня из рук, шагает в лифт, наконец, позволив ему закрыться.

Тарас держится на небольшом расстоянии, но глазеет на меня жадно, откровенно соскучившись. Это ужасно приятно, до мурашек.

Я открываю дверь своей квартиры, парень топчется за моей спиной.

В момент, когда ключ совершает последний оборот в замке, Тарас делает шаг вперед и утыкается носом в мою шею, обмотанную объемным шарфом.

– Ты обалденно пахнешь…

Он едва-едва меня касается, шепчет чуть слышно, и мои мурашки сходят с ума, кружась в хороводе с ожившими бабочками.

Что я здесь делаю? Тупень. Баран. Кретин.

Разве мне здесь место? Разве мы пара? Поведение зашквар просто.

Стыдоба. Слюни распустил.

Смотрю на Айю в пальто и бомбит в грудаке нещадно. Можно сказать, что я ее хочу. Да, хочу. Но не только это. Не про секс этот пожар в голове и груди.

Когда Айя разрешила войти, после перебранки небольшой, я испытал откат сильнейший. Можно даже сказать, к ногам ее обтек. От радости чуть на голову не встал. Нужно держать вид невозмутимый, но меня в счастливую лыбу раскатывает, и везде звенит. Не только яйца промерзшие. Все внутри звонко сотрясается под яркий, заводной бит.

Настроение вверх. Чувства обострены.

Духи Айи в конце дня едва уловимы, ее личный запах звучит громче, полнее. Он сочный, свежий, брызжущий во все стороны.

Меня им омывает снизу-вверх и обратно. Снова снизу-вверх, и на этот раз – мощнейший стояк подкатывает в задубевшую ширинку джинсов.

Меня бомбит даже от того, как Айя плотно и модно упаковано в свое пальто, а что будет потом, даже думать не хочется.