Даже не сомневаюсь, что мне продемонстрировали средний палец, но это терпит.

***

    Он везет ее к себе. Пытаюсь сдержаться, чтобы не выплеснуть бурлящую лаву гнева на подчиненных. Рудов, ты сам все испортил, все погубил еще с самого начала. В желании показать ей границы дозволенного и очертить рамки приемлемого, ты не учел саму Энджи.

    Я не успеваю…

    С усилием перевожу дыхание:

    — Регин!

    Молчание.

    — Мне нужна твоя помощь!

    — Удивил. А свою предложить не хочешь? Для разнообразия…

    — Реги-и-ин!

    — Что?

    — Мне нужно, чтобы Герасимов свалил из своей резиденции,— выдаю быстро я.

    — А мне — твои подписи на пятнадцати документах.

    — Регин, — у меня нет желания продолжать торги, — сделаешь?

    — Да… Женя. И думай, пожалуйста, головой.

    Хороший совет, особенно когда в этой самой голове я не могу найти ни одной адекватной причины, чтобы Эндж отказала Герасимову, тем более после моей выходки.

    Торможу и резко съезжаю на обочину. Выхожу из машины, глубоко дыша, ревность сейчас самое органичное и в то же время самое паршивое чувство, которое откровенно мешает. Прихожу к выводу, что есть только один шанс все изменить. Я не могу просрать и его из-за того, что в очередной раз пойду на поводу у своих эмоций. Рудов, считай это личным вызовом и, ради бога, сделай все правильно!

    Машина Герасимова проносится мимо. Он — один.

     Охренеть! Регин, как ты это делаешь?!

    Еще не знаю, как буду выманивать Эндж, если она захочет остаться у него. Сердце сжимает, словно в тисках.

    Сообщение: с ее номера вызвали такси. Не думаю, что ей не предложили альтернативу в виде личного водителя. А это значит, мои шансы возрастают.

    Выхожу из машины, так как ждать внутри просто невыносимо. Подъезжает такси. Водитель с подозрением на меня косится. Три… четыре… пять минут. Дверь открывается. Энджи… само спокойствие. Ни радости, ни грусти… Между нами три, максимум четыре шага. Сжимаю кулаки сильнее, словно ища в них опору.

    — Привет! Я — Женя. Познакомимся?

    Смотрит, чуть прищурив глаза и слегка склонив голову набок. А у меня начинается обратный отсчет до вынесения приговора, и чем дольше она молчит, тем призрачней становится моя надежда на благоприятный исход.

    Отмирает, заправляет прядь волос за ухо и быстрым шагом подходит к такси. Открывает дверь, заносит ногу, собираясь садиться.

    Миг — и все будет кончено.

    Поворот. Черные локоны взлетают и, пружиня, опускаются на плечи.

     — Я — Энджи. Увидимся, — хлопок двери действует, как разряд дефибриллятора.

    Удар сердца, еще один. Пациент выжил.

7. Глава 7

Энджи

    Он в трех шагах от меня. Ничто не мешает ему опять провернуть со мной фокус, как с ручной собачонкой. Но сказанные слова словно задают новую точку отсчета, а напряженный взгляд говорит о том, что ему действительно важен мой ответ. Хм… Важен. Откуда-то из глубины змеей выползает мысль, что вот он — идеальный момент для удара! Нет ничего более желанного, чем ощущение свершившейся мести. И в этот раз последнее слово будет за мной! Последнее… а дальше ничего. Вернее, дальше может быть еще много чего, но у нас никогда больше не будет такого шанса. Чистый лист — это роскошь, которую не предлагают дважды.

    Оборачиваюсь, уже практически сев в такси.

    Смирение во взгляде. Готовность принять любой мой ответ.

    — Я — Энджи. Увидимся.

    — Рудов, сделай, пожалуйста, так, чтобы я никогда не пожалела об этом, — прошу я, нервно перебирая подвески на браслете.

    На обратном пути прошу водителя высадить меня у художественного салона. Мой маленький персональный рай! Хочу пополнить свои запасы бумаги и пропадаю на пару часов. Сейчас могу позволить себе практически все, но всегда ставлю ограничение в сумме и количестве приобретаемого. Что заставляет подходить к выбору более ответственно, а ценность такого выбора автоматически повышается. У меня в корзине два десятка листов для акварели и пастели, четыре мелка, цвет которых сводит меня с ума, подбрасывая идеи для воплощения и заставляя чуть ли не прямо здесь пристроить свою задницу, начав рисовать. Кисть и пара кюветок акварели. Я не люблю наборы. Они удобны… но совершенно обезличены. Мне нравится история каждой мелочи, будь то лист бумаги или очередной карандаш. Настроение, маленькое волшебство, которое создается при помощи обычных, казалось бы, вещей. Господи, как я, оказывается, соскучилась по этому всему!