– Тётенька, не в себе.

Лина язвительно улыбнулась и отошла от двери продолжая гудеть пылесосом.

– Линка! Открывай, покуда я двери не вышибла на фиг! – орала тётя Дуся, барабаня в дверь кулаками. – Я знаю, ты дома! Открывай стервь!

– Здравствуй, Евдокия, – послышался голос мамы. – Ты чего разоряешься?

– А вот ещё одна, явилась не запылилась! – продолжила орать соседка. – Линка твоя стерва, дверь не открывает, опять тарахтелку врубила, никакого покоя ни днём, ни ночью от вашей семейки! Хоть бы съехали куда!

– Ты Дуся, успокойся, пожалуйста, кричать на весь подъезд не стоит, ты кричишь громче, чем пылесос работает. Лина тебя не слышит, вот и не открывает, наверно в дальней комнате убирается. Шла бы ты домой, нечего скандалить.

– Будут мне ещё указывать тут разные, скандалить мне или нет, вот пожалуюсь в «профком» на тебя, будишь знать! Фифа выискалась! – грубо отпихнув маму в сторону, сказала соседка и пошаркала вниз по ступенькам в свои пенаты. – Я вам щас устрою дискотэку! Вы у меня ешо попляшите!

Ответочка не заставила себя ждать. Тётка Дуся громко хлопнув входной дверью, всё ещё никак не могла угомониться. Достав из шкафа старый, ещё довоенный проигрыватель, она завела пластинку, поставив звук на полную мощность. На весь двор разнеслись русские, народные: «Моршанские страдания» в исполнении Марии Мордасовой, с подпевкой хозяйки пластинки.

– Лина, я дома, – сказала только что вошедшая мама. – Иди-ка, сумки разбери, я немного отдохну. Замотали сегодня на работе в край.

Лина выключила «тарахтелку», убрала его на место и чуть ли не бегом помчалась на кухню. Нужно во что бы то ни стало, угодить маме, расстраивать её ни в коем случае нельзя. В её сердечке теплилась хоть маленькая, но всё-таки надежда.

– Привет, мамуль! – сказала Лина и чмокнула её в щёку.

– Так, рассказывай, что опять стряслось? – устало спросила мама заглядывая дочке в глаза. – В доме полный порядок, чмок в щёчку, я тебя знаю! С сестрой опять поцапались?

– Мама, ни с кем я не цапалась, я с тобой поговорить хотела, без папы.

– Так, не тяни, а то у меня инфаркт случится! Влюбилась что ли?

– Мама! – повысила тон Лина, – Ни в кого я не влюбилась! Я не хочу ехать в лагерь! Я к бабушке хочу! Ей помощь нужна, а я уже выросла из пионерлагеря, там скучно, а Надьке нужно привыкать к самостоятельности. Я ей не нянька, здоровая уже! Я не буду всю жизнь ей сопли подтирать.

– Однако, – удивилась мама. – Не ожидала от тебя такой прыти. Хорошо что папа это не слышит, а то глядишь и сама вперёд автобуса в лагерь побежишь. В этом году будет так, как решили мы с папой и точка. А что будет на следующий год, поглядим, как вести себя будешь. Хочу, не хочу! Мала ещё так с родителями разговаривать! Чего встала как вкопанная, сумку разбери, и садись за уроки, отец придёт с части – проверит.

– Мама, какие уроки! – не снижая тона, сказала Лина. – Конец года, нам их не задают, мы всю программу по учебникам прошли, нам уже оценки в табель выставили, он в зале на столе. Там одни пятёрки!

– Ну раз пятёрки, хорошо, молодец! Тогда значит, картошки почисть, на ужин толчёнки сварим с сардельками. Вон, целых три кило в буфете урвала.

Лина опустив худенькие плечики поплелась в кладовку, достать из мешка картошки, от которой её воротило.

– Хоть бы чего другого приготовила! – сокрушалась девочка. –Вот у бабушки…

– Ты долго ещё? – спросила мама из кухни. – Чего ты там копаешься? Скоро отец с части придёт, а у нас ничего не готово, пошевеливайся давай, помощница ё-моё!

– Да сколько можно, мама! – в сердцах выпалила Лина. – Я чем тебе не угодила? Чего ты вечно ко мне придираешься? Надька целыми днями на улице носится, только и знает ныть и жаловаться! А вы с ней как с малышкой обращаетесь! Надоело! Пусть тоже помог…