Вытащил Николай из футляра баян, но сыграть напоследок не смог. Шершавой рукой погладил корпус, вздохнул и снова спрятал его – до лучших времен. Провожать их вышла почти вся улица. Бабы окружили Анну, что-то наперебой говорили ей, советовали. Она потерянно и бестолково улыбалась, изредка поглядывая на машину.

На другой день после отъезда родителей Сергей приехал в аэропорт. Все оказалось просто: он получил брезентовую куртку, рукавицы, лопату и направление в бригаду Сапрыкина. Федька по старой дружбе хотел дать ему работу полегче – поливать водой свежеуложенный бетон, но Сергей воспротивился:

– Что я, маленький? Давай работу, как всем.

– Ну хорошо, – усмехнулся Федька. – Бери лопату, хватай больше, кидай дальше.

К вечеру Сергей не мог поднять руки. Федька увез его в общежитие, устроил на койке соседа, который был в отпуске. Заваривая чай, он одним глазом поглядывал в учебник по алгебре, который лежал тут же на столе.

– С завтрашнего дня экзамены, – сыпал он скороговоркой, – мне еще полкниги пролистать надо. Одного дня не хватило.

Но математику Федя Сапрыкин не одолел. На все вопросы тяжело отшучивался:

– Температуру кипения с прямым углом спутал, отправили на второй круг.

Только одному Сергею пожаловался:

– Я десятилетку в вечерней школе заканчивал. А там, сам знаешь, как учатся. День пришел, два прогулял. То соревнования, то еще что-нибудь. Много пропустил, а это дыра в голове. Вчера взял билет и чувствую – не знаю. Хоть караул кричи. Ничего, теперь это им не пройдет, – неизвестно кому погрозил он. – Теперь я ученый.

Сапрыкин замолчал на некоторое время, потом уже спокойно продолжил:

– Ты что, думаешь, мне здесь плохо? Зарабатываю как следует. Только хочется чего-то такого… Полетать, мир посмотреть. Я на товарняках с этой целью ездил. Поезд прет куда-то, а ты сидишь в тамбуре, и вокруг тебя все новое и новое.

Когда полоса была уже готова и они работали на рулежной дорожке, прилетел новый реактивный самолет. Вынырнул он внезапно, прогрохотал над городом, затем отвернул направо, ушел далеко за Ангару.

– Наверное, не сядет. Может, полоса не понравилась, – сказал Васька Косачев. Он каким-то образом узнал, что должен прилететь новый самолет, и на велосипеде прикатил на аэродром.

– Сядет, можешь не беспокоиться, – прогудел Федька Сапрыкин.

Самолет опять показался из-за леса, нацелился длинным носом в конец полосы, стал снижаться.

Сразу же после приземления из хвоста вылетел белый ком, за самолетом распустилась, надулась белая юбка-парашют. Все, кто был на аэродроме, бросились к полосе. Самолет показался огромным, просто даже не верилось, что такая махина может держаться в воздухе. Местное начальство во главе с Бурковым поднялось в пассажирский салон.

В толпе встречающих ребята заметили Михаила Худоревского.

– Вон тот летчик, в которого Гриша-тунгус стрелял. Помнишь, я тебе говорил? Живет, – Васька закатил глаза, – как кум королю. Все есть. Недавно ЗИМ купил. Ни у кого в городе такой нету.

Худоревский услышал шепот за спиной, обернулся.

– А, да здесь все знакомые! – воскликнул он. – Самолет встречать прибежали?

– Нет, мы здесь работаем, – ответил Сергей. – Вот полосу делали.

– Решил, значит, в строители податься? – глянул на него Худоревский. – Я слышал, отец в Рысево уехал? Чего же ты не с ними?

– Мы в летное решили поступать. Все вместе.

– Вон оно что, – протянул летчик. – Ну-ну, давайте, если кишка не тонка.

Перед полетами планеристов вывезли в Усть-Орду. Нужно было сделать два обязательных прыжка с парашютом.

Инструктор, невысокий, похожий на цыгана крепыш, сразу же после приезда разделил людей, часть из них послал за водой, других – наводить порядок в палатках. Сергея с Васькой Косачевым оставил разгружать машину, нужно было снять и уложить парашюты.