– Полностью с тобой согласен, мой старинный друг.

А между тем, за бортом их чудо-плавсредства километры с неукротимостью носорога на марше упорно отсчитывали пройденный путь, и, глядя на сию многообещающую картину, нашим путешественникам сразу стало понятно, что при сохранении направления течения реки, время, потраченное на постройку плота, с лихвой окупится расстоянием, которое они вот таким вот не особо утомительным макаром преодолеют всего за день так удачно раскрывшего им свои заботливые объятия круиза. От яркого послевкусия столь привлекательной мысли отличное настроение друзей облагородилось ещё и ноткой заслуженной эйфории. И тогда, на волне обуявшего их порыва стойкой штормовидной радости, единодушным мнением на общем собрании акционеров плотостроительной компании, чётко и твёрдо, причем без малейшей доли скептицизма, было решено побаловать всех её членов, в обязательном порядке, непременно восхитительным обжигающе горячим и задиристо ароматным чаем. Не долго пребывая под пятой очарования размеренных мыслительных процессов, Верега быстро уложил расколотые поленца в промежутки между брёвнами их несущегося во весь опор по глади речной творения, затем на сей импровизированной площадке сотворил что-то вроде вполне себе удобоваримого подобия очага, дальше в той же стремительной манере возвёл над ним треногу, к которой уже аккуратно, даже, можно сказать, с некоторым, не свойственным его высоколегированной натуре, трепетанием сердечной мышцы подвесил слегка побратавшийся с дымом костра котелок с водой. И только после расползшегося в пространстве черепной коробки протяжного звука колокола, знаменующего собой окончание всех запланированных манипуляций, уже на выдохе, он позволил себе передать бразды правления в изнемогающие от нетерпения руки его старинного седовласого сотоварища по походу.

– Покорнейше благодарю, – откликнулся знатный чаеготовильщик, наконец-то получая возможность достать под завороженными взглядами внимающих ему друзей из своих запасников многочисленные свёртки заповедных трав. Сегодняшний день благоволит следующему растительному сырью, – менторским тоном начал увешанный огромными мешками знаний лекарь, осторожно забрасывая по очереди в кипящую воду нужные, по мнению его, в такой ситуации ингредиенты, а именно: лемонграсс, мелисса, зверобой, ромашка, эхинацея, мята, сушёные плоды вишни, цедра мандарин, ну, и, чтобы соединить все это великолепие, листья хорошего чёрного чая. Ну, вот как-то так…

– А не переборщил ли ты с ингредиентами, дружище?

– Нисколько, – почти про себя пробормотал Габринус, наливая уже чуть настоявшийся напиток в верегову чашу и протягивая тот истерзанному сомнениями товарищу, – уверен, что тебе понравится этот сложносоставной букет.

Взяв в руки братину и омыв ротовую полость её слегка терпковатым содержимым, Верега, с легким налётом ошарашенности во взгляде, но с ярко выраженным глубокомыслием в голосе, изрёк:

– Хмм…, действительно…, есть в нём нечто такое…, эдакое трудноуловимое…, что заставляет умиротворённое было сознание вдруг подскочить на своей пятой точке и тут же пулей вылететь к нему навстречу под аккомпанемент нетерпеливого жужжания крыльев пчёлки обожания моего, да ещё и тащя вслед за собой, конечно, бесспорно натренированные, но всё же не такие резвостремительные телеса, идущие с этим сознанием в комплекте… В общем, друже, что хочу сказать…, сомнения мои были полнейшим непотребством…, признаю…, был не прав…, твоё же искусство – истинное волшебство, а сам ты – самый что ни на есть настоящий волшебник.