– Согласен, всем спать. Утро вечера мудренее.

Второй день путешествия подошёл к концу.

.***

Проснувшись, Рагнир подошёл к реке, чтобы умыться. Над её поверхностью висела густая молочно-белая, похожая на вату, полоска утреннего тумана. Тонкие лучи пробуждающейся Зари, искрящиеся от преломления в незаметных глазу капельках влаги, яркими стрелами пробивали себе путь в утренней предрассветной дымке. Юноша запустил руки в холодную, почти ледяную, воду и омыл ею своё лицо…, та слегка пахла тиной, но освежала превосходно. Набрав котелок для чая, Рагнир собрался было идти назад, но увидел приближающегося к нему Верегу.

– Ну-с, посмотрим, что преподнесла нам река, – и, заразительно потянувшись, знатный кораблестроитель энергично стал вытаскивать заброшенную с вечера корзинку. А преподнесла нам река…, река преподнесла нам… ого-го, что она нам преподнесла! – вырвалось у него. Даже я не ожидал такого, – плетёная ёмкость была больше, чем наполовину, забита мелкими юркими рыбёшками. Похоже, Духи Реки благоволят нам – сегодня нам выпал шанс отведать наивкуснейшей копчёной живности. Рагнир, ольхи я здесь вроде не наблюдаю, а вот осина, вижу, растёт прямо за твоей спиной…, короче, нам нужно пару веточек.

– Понял, сделаем.

Осторожно срезав несколько тонких ветвей, юный падаван прикрыл место среза мхом, и друзья с добычей отправились будить Габринуса… Но будить того не пришлось, он уже проснулся и раздувал огонь.

– А вы, я смотрю, особо не торопились, – улыбнулся седовласый лекарь.

– На то была причина, – и Верега поднял вверх корзину, полную копошащейся рыбы.

– И кто же, позвольте узнать, всю эту радость чистить будет – подмигнул Габринус.

– Ну, даже не знаю…, есть какие-нибудь идеи…, быть может, доверим эту честь Рагниру, чтобы Жизнь мёдом не казалась, ведь, как ты там говоришь…, мы рады всему, что закаляет…

– А то, конечно, рады! Безмерно, я бы даже добавил!

– Да, уж, как ни странно, но речи ваши, дедовщиной откровенно попахивающие, неожиданностью для меня, увы, не стали, – вздохнул Рагнир и принялся за чистку рыбы.

Верега же, тем временем, с каким-то странным упоением резал на сантиметровые кругляшки веточки осины и кидал те на дно котелка. Покончив с сим занимательным процессом, он разложил поверх древесных фрагментов уже очищенную и натёртую солью рыбу, закрыл все это дело крышкой и поставил на огонь. Бесподобные ароматные флюиды стали настойчиво заполнять окружающий воздух. Через пятнадцать-двадцать минут ожидания друзья, уже будучи не в силах терпеть и распираемые до невозможности голодным любопытством, с жаром распахнули импровизированную коптильню и тут же всем гуртом одновременно нырнули в неё своими алчущими взорами. Картина, представшая пред ними, оказалась достойной их тяжким томлениям: рыба обзавелась насыщенным бронзовым загаром и столь восхитительным амбре, что повара-самоучки практически захлебнулись потоком исторгающейся из слюнных желёз жидкости. С трудом сглотнув весь ёе немалый объем, наша нетерпеливая троица, несмотря на то, что рыба была очень горячая, принялась ту моментально разделывать на ближайших к костру остатках брёвен и жадно поглощать не успевающие ещё остывать куски.

– Да, Верега, надо признать, вчера ты был абсолютно прав. Сегодня я с превеликим удовольствием приношу тебе, о, воплощение вселенской проницательности и безбрежной житейской мудрости, огромную благодарность за проявленную прошлым вечером исключительную энергичность, невероятную прозорливость и чуткое понимание потребностей сотоварищей своих, не обладающих, как оказалось, и долей всей полноты громады опыта твоего и навыков необходимых. В свою же очередь, предлагаю вам, любезные сотрапезники мои, утолить чувства наши, в пути слегка поистаскавшиеся, в сие чудесное утро не чаем, как обычно, а превосходным крепким кофе из тайных моих запасов.