Автомобиль так же медленно пробирался по заснеженной дороге вслед тому, что ехал впереди с отчимом и матерью. Водитель никак не отреагировал на мое требование, Вальтер лишь устало вздохнул и, достав часы из маленького кармашка жилетки, посмотрел на циферблат, словно мое общество его утомилои он считает минуты до приезда.

Да и я как-то погорячилась, потребовав остановить и выпустить меня. Куда бы я пошла? В лес к зайцам? Просто вперед через метровые сугробы с севшим телефоном и без шапки? Молодец, Виталина, это ты здорово придумала, самое время было устроить истерику перед непробиваемым, равнодушным Вальтером и ни за что не отвечающим шофером.

Ничего, доеду до дома, там разберусь. Мне еще, наверное, несколько раз озвучат условия моего пребывания в моем же доме и то, как мне себя стоит вести. Я еще успею высказать все, что думаю по этому поводу.

Вздохнула, попыталась успокоиться, начала рассматривать свои коротко остриженные ногти. Прошло еще минут семь, когда мы наконец подъехали к высокому забору. Сердце забилось чаще, не думала, что возвращение вызовет такие бурные эмоции, три года не была здесь. Да, именно три, а когда приезжала, впадала в грусть и тоску по отцу.

Вытянув шею, старалась рассмотреть, что там, за открывающимися воротами. Словно выглядывая папу, который все это время ждал меня.

— Вы успокоились, Виталина Робертовна? — Вальтер выбешивал своим спокойствием и учтивостью.

— Идите к черту, я не хочу с вами разговаривать. Вы, как только открываете свой рот, несете что-то непонятное и не даете объяснений.

— Разговаривать со мной придется, а сейчас мы приехали, поэтому прошу выходить.

Водитель вышел первым, открыл дверь, но руки не подал. Да и не надо, быстро надела пуховик, взяла шарф, прижала к груди рюкзак, вышла, оглядываясь по сторонам.

Снегопад прекратился, небо прояснилось, морозный воздух обжигал легкие, но вокруг было так красиво, что захватывало дух. Огромный белоснежный особняк с колоннами и широким крыльцом, окруженный внушительным каменным забором и пронзающими небо высокими кедрами, напоминал замок Снежной королевы.

Отцу нравилось, что дом находится вдали от города — можно сказать, от цивилизации — и окружен лесом. Он говорил, что особняк станет нашим родовым гнездом, как у помещиков в старину, о котором он всегда мечтал.

Он купил его у какого-то помешанного на старине банкира, который строил его для своей семьи по найденным в архиве чертежам. Даже был нанят архитектор, приехавший из Санкт-Петербурга, он-то и руководил процессом.

И вот когда особняк уже был построен и все было готово для счастливой жизни, в семье банкира случилась трагедия — погибла единственная дочь. При каких обстоятельствах я не знаю, папа не рассказывал. Банкир потерял смысл жизни, дом стал не нужен, было решено его продать, и мой отец купил.

Мать говорила, что отец всегда хотел большой шикарный особняк, грезил им, но подходящих не было. Он всегда стремился к высокому статусу и положению, а когда добился этого, то, значит, и все остальное у него должно быть самое лучшее, самое дорогое. Я тогда не понимала этих слов, но сейчас могла бы с ним поспорить и сказать, что счастье не в количестве денег, а совсем в другом.

Огляделась по сторонам, дом остался в том же цвете и стиле, на входной группе стояли две голубые ели в кадках, такие же росли вдоль дома. А на новой двери черного дерева висел рождественский венок, украшенный красной лентой. В его середине был дверной молоток в виде черепа с изогнутыми рогами и металлическим кольцом в зубах.

Как странно, кто-то верит в Рождество и в то же время в дьявола. Не похоже это на Дмитрия Германовича. Венок и лента — точно идея матери, а вот череп — Горна.