Да много чего она говорила… И вот теперь все некстати всплывает в памяти и пугает меня еще больше.

Вечером Фома приезжает домой в приподнятом настроении. Я сижу на диване в гостиной с телефоном в руке, который мне только что вернули, и чатюсь со своей единственной подругой. При появлении Белогорского я вскакиваю с места, чтобы сбежать.

– Останься, Кристин, – велит он. – Есть разговор.

– Вы нашли маму? – смотрю на него из-под хмурых бровей. На нем черная рубашка и черные же брюки. Словно он вдовец, проносится в воспаленному мозгу.

– Нет. Речь пойдет не о ней, – Фома садится рядом и кладет руку на спинку дивана в миллиметре от моей спины, – у меня для тебя есть подарок.

Протягивает мне коробку, обитую синим бархатом, и говорит:

– Открой.

– Мне не нужно ничего, – качаю головой. – Лишь бы мама нашлась.

Фома сам открывает коробку и моим глазам предстает переливающийся разными цветами комплект из серег, цепочки и кольца. Глаза слепит от такой роскошной красоты, и я поспешно отворачиваюсь:

– Я не приму. Простите.

Пытается меня подкупить в обмен на благосклонность. Так поступали мамины любовники перед тем, как сделать ей больно. Иногда и после.

– Послушай. Раз уж твоя мать посмела сбежать от меня перед свадьбой, то я женюсь на тебе, Крис, – хрипло говорит Фома Дмитриевич и принудительно застегивает на моей шее цепочку.

Его пальцы обжигающе скользят по моей шее, приподнимают мои длинные темные волосы и мажут по груди, поправляя камень-кулон. Я сижу словно окаменевшая и боюсь дышать.

– Ч-что?

– Мне нужна жена и любовница в одном лице. Я уже стар для того, чтобы и дальше перебирать баб. Остепениться хочу. А ты подходишь мне даже больше, чем твоя мамашка. Ты юная и красивая. Мне все будут завидовать.

Не верю своим ушам. Белогорский собирается тащить меня в ЗАГС?! А с чего он решил, что я хочу идти за него замуж? Он же мне в отцы годится! Или мое согласие не требуется?

– Я вас не люблю, – отвечаю убитым голосом. – Я не пойду за вас замуж.

– И не надо меня любить. Достаточно уважения и послушания, – он поглаживает мое плечо пальцами и смотрит на меня плотоядно. – Твоя мать о тебе позаботилась, малышка. Поэтому не противься.

– Отпустите меня.

– Я тебе противен? – вроде бы удивляется.

– Просто не трогайте меня.

– А ты мне нравишься. Девочка с характером.

– Вы хотели жениться на моей маме! Я думала, что вы любите ее! А вы… – всхлипываю рвано.

– Не смеши. Такие, как Розалия, созданы для другого. Ты пока еще маленькая, но скоро все сама поймешь.

Его горячая рука опускается на мою спину, и я вздрагиваю.

Мне хочется сорвать с шеи дорогую цепочку, но я боюсь разозлить отчима своим поступком.

А он, между тем, приближается к моему лицу. Его глаза потемнели, а дыхание изменилось, стало тяжелее и жарче.

Фома притягивает меня к себе и прикасается губами к моим губам.

Я в полном шоке, и подумать не могла, когда здесь селилась, что скоро буду целоваться с этим человеком. Была бы мама рядом, она бы этого не допустила. Вцепилась бы Белогорскому в глаза и выцарапала их. За меня, за свою единственную дочку.

– Сладкая, – шепчет мне в губы и прижимает к себе, отсекая мою попытку сбежать. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

– И не просите.

Его губы перемещаются на мою шею, горячий язык скользит за ушком. Низ живота скручивает тугим узлом. Моя собственная реакция пугает меня больше поползновений Белогорского. Я рвано дышу и дрожу всем телом.

– Неопытная малышка. Тебе будет со мной хорошо. Я умею обращаться с такими, как ты.

– Пожалуйста, прекратите.

Фома затыкает мне рот глубоким поцелуем и проводит ладонью по моей налитой груди. Отвердевшие соски царапают его кожу, и он с восторгом сжимает одну из моих малышек.