Р.: – «Антипатриоты» – на виду. А истинные патриоты о любви к родине не кричат, спокойно и добросовестно выполняют свою работу, они незаметны. Мечта о сильной державе и вандализм, агрессивность по отношению к соотечественникам – явления, связанные между собой. В фильме Э. Рязанова «Забытая мелодия для флейты» В. Гафт пел: «Мы не сеем, не пашем, не строим, мы гордимся общественным строем». Точно схвачена суть нашего общества: раз не складывается личное благополучие, не удаётся преуспевать именно мне, что-то создавать полезное, так пусть сильной и великой будет держава. Когда у человека не ладится жизнь, не получается даже что-то естественное, вполне достижимое в обычном обществе, и препятствие он устранить не в силах, он впадает в состояние фрустрации, как говорят психологи, начинает вымещать свою досаду на всех, кто подвернётся под руку. Мы – люди крайностей. Максимализм сидит в нас весьма глубоко. И поговорки у нас соответствующие: «пан или пропал». «всё или ничего», «мы не знаем удержу ни в хвале, ни в хуле», «или грудь в крестах, или голова в кустах», «или по-моему, или никак» и пр. Нам то и дело изменяет чувство меры. В этом состоит противоречие русского человека: он – индивидуалист, способен усердствовать ради себя любимого, но ему также «за державу обидно». За неё он даже, бывает, готов пожертвовать жизнью. А между этими противоположностями – значительный прогиб.

С.: – Получается любопытная вещь: с одной стороны – гипертрофия государства, с другой – индивидуализация общества. Объединяемся – когда уж совсем прижмёт.

Р.: – Но не дай Бог, если сейчас опять кто-то попытается насильно сгонять людей в колхозы, блоки коммунистов и беспартийных, во всякие союзы и т.д. Да сейчас это и не получится. А вообще трудно делать выводы о нации, её сильных и слабых сторонах на переломе, когда всему человечеству неясно, куда двигаться дальше. Мы за ХХ век испытали все Танталовы муки, так что мы стали, пожалуй, самым мудрым народом, и

на мякине завиральных идей

нас теперь провести труднее, чем кого-либо.

А мудрость – вещь обоюдоострая. Кого-то она уравновешивает, вселяет ощущение реальности, соразмеряет желания и возможности, создаёт новые стимулы к деятельности, к движению вперёд. А кого-то приводит в состояние разочарования, апатии, пресыщенности.

С.: – То мы давали миру уроки социализма-коммунизма, кричали на весь мир, что мы – самое передовое общество в мире. А всё кончилось разрухой, массовой депрессией, проигрышем перед Западом. А сейчас какой урок преподаём, звериного феодализма? Делимся опытом, как заводы и фабрики превращать в руины? Как с нашей безалаберностью схлопотать ещё какую-нибудь техногенную катастрофу, как в Чернобыле или на Саяно-Шушенской гидроэлектростанции? Что же мы всё негативные уроки даём миру? А не позитивные, жизнеутверждающие.

Р.: – Нельзя наш опыт попытки построения социализма зачислять только в негатив. Поменьше надо говорить и о том, что вместе с провалом коммунистического эксперимента мы проиграли «холодную» войну. Слово «проиграли» здесь неуместно. В «холодной» войне не проиграл никто, а начал выигрывать здравый смысл. И с коммунистическим экспериментом всё не так категорично. Заразили социализмом-коммунизмом планету – речь не о Северной Корее, Китае, Вьетнаме и Кубе. Социализм так или иначе пустил корни во всём мире и прежде всего именно в Западной Европе: взять, например, «шведский социализм». Благодаря влиянию революции 1917 года там существенно улучшилось положение рабочих, появились мощные левые партии во Франции, Италии, нам сочувствовали трудящиеся Великобритании.