Послав Рубану кривую гримасу, Кира встала и отряхнула одежду.

***

Выйдя из зала, Хорган несколько минут стоял в коридоре, пытаясь справиться с охватившим его волнением. Потом быстрым шагом направился в кабинет. Его пульс тревожным набатом стучал в висках, перекрывая все другие шумы, кроме стука собственного сердца. И все, чего сейчас он хотел – это укрыться от чужих глаз и побыть одному.

Там, в зале, когда он заглянул в глаза той девчонке, ему показалось, что он заглянул в глаза своей бездне. Он увидел в них то, чего ему не стоило видеть. То, что давно и прочно похоронил в глубине своей памяти.

Или думал, что похоронил.

Девушка. Интуиция не подвела. Он действительно был с ней знаком, точнее, с той, кто была на нее очень похожа…

Майя…

Он не заметил, как произнес это имя вслух. Сначала шепотом, пробуя его звучание на вкус. Потом чуть громче, перекатывая на языке и чувствуя, как по телу до самых кончиков пальцев пробегает нервная дрожь.

Майя…

Всего два коротких, непритязательных слога.

Но они отозвались внутри глухой болью. Будто кто-то сковырнул старую рану, уже успевшую зарубцеваться. И снова, как и много лет назад, ему захотелось разорвать свою грудь, чтобы выпустить эту боль на свободу…

Сколько лет он не позволял себе даже думать о ней?

Его русоволосая, смешливая майская девочка с сумасшедшинкой в зеленых глазах. Такой он ее запомнил.

У той, в зале, глаза тоже зеленые, но другие. Опасные. Взгляд настороженный, дерзкий. Это взгляд дикой пантеры, готовой защищать свою жизнь до конца. В ней словно горит огонь – неукротимое, жгучее пламя, которое уничтожит любого, кто решит его приручить.

А у его Майи в глазах плескалось бескрайнее море, такое, каким он его всегда представлял. Спокойное и безмятежное. В ней не было дерзости, не было непокорства. Она была мягкой, послушной и ласковой девочкой. Его половинкой…

Если только у дерранга вообще может быть половинка.

Закрывшись в кабинете, он первым делом открыл бар и, не задумываясь, плеснул себе в бокал щедрую порцию коньяка.

Напиток стоял здесь уже так давно, что плечики бутылки покрылись слоем пыли. Это был настоящий коньяк, доставленный с Земли. И он стоил целое состояние. Но сейчас был именно тот момент, когда Хоргану было все равно, что пить, лишь бы что-то покрепче.

Одним махом он опустошил бокал и снова наполнил его почти до краев. Огненная жидкость заструилась по горлу, обжигая, и в то же время проясняя сознание.

Сделав новый глоток, командор сжал бокал в кулаке, подошел к окну и прислонился к стеклу, надеясь охладить пылающий лоб.

И тут же понял, что сделал это напрасно.

Метель в поселке уже улеглась. Снегопад прекратился, и небольшая площадь перед ратушей была сейчас видна, как на ладони, в свете трех лун и неоновых фонарей.

По этой площади в полном молчании двигалась вереница людей. Десять женщин, закутанных в тяжелые шубы, волочившиеся по снегу, и пять мужчин, во главе которых шагал Гарт Рубан, используя импульсное ружье в качестве посоха.

Но не он привлек внимание командора.

Женщина, которая шла последней, с трудом переставляя ноги, увязавшие в глубоком снегу, вдруг обернулась. Словно что-то почувствовала.

Хорган удивленно отстранился от стекла. Даже не видя ее лица под низко натянутым капюшоном, он понял, что это она.

Кира.

Девчонка, из-за которой он здесь пьет в одиночестве и пытается обуздать своих демонов.

Между тем взгляд девушки заметался по темным окнам ратуши, будто что-то ища. Или кого-то.

Где-то глубоко-глубоко в душе, там, куда он сам опасался заглядывать, Хорган представил, что она ищет его. И почувствовал, как грудь сдавили тиски.