Никогда в жизни Диана не чувствовала себя такой беспомощной. Перед глазами все кружилось, если бы не цепкая рука «брата», то, вероятнее всего, давно упала бы. Она попыталась что-то сказать, но слова выходили бессвязными. Да и окружающих понимала с трудом.

– Вы обворожительны, Астерия, – восхитился Горонтэк, но девушка лишь взглянула на него туманным взглядом. – Что с ней? Она нездорова? – нахмурившись, обратился он к Кириосу.

– О, нет, что вы. Все в порядке. Моя сестренка так волновалась перед предстоящим событием, что выпила успокоительного и немного переусердствовала с дозой. Это вскоре пройдет. Пойдемте в священную комнату, нас уже заждались.

Этот кошмар продолжался с ней и вроде бы без нее. Хотелось кричать, противиться, бежать, но не было сил, ясности и принятия происходящего. Как будто смотришь фильм, сопереживаешь, но участия в нем не принимаешь.

Звучали священные клятвы, подписывались важные документы. Жених целовал ее в уста в знак скрепления союза, а она чувствовала себя куклой. Живая, но далекая и отстраненная.

Сыпались поздравления, играла музыка, вино лилось рекой. Горонтэк был так счастлив, что танцевал, убивая новую обувь. А Кириос потакал ему, составляя во всем компанию в те редкие моменты, когда не держал Диану за руку.

От своего бессилия и невозможности что-либо изменить, невеста заплакала. Одна ошибка – кружка чая, и жизнь решена. А впереди еще брачная ночь с противным дряхлым стариканом, который теперь ее муж. Даже силой брать не придется, она не может противиться. Как же это омерзительно и несправедливо! Этот день пролетел как сон – туманный, поверхностный: ты как будто в нем участвуешь, но в мыслях, а не физически. Ужасное состояние безысходности.

Брат заботливо кормил ее, хмыкая, что силы ей ночью пригодятся, ведь муж желает наследника.

– Я отомщу тебе за это, – шептала она сквозь туман, не понимая, говорит это вслух или мысленно.

– Ну-ну, копи силы для ночи, сестренка, – поднося бокал с вином к ее губам, молвил Кириос.

– Ненавижу,– шептали бледные уста.

– Как хорошо, сестрица, что у меня имелось нужное снадобье, которые сделало тебя такой покорной.

На улице наступила ночь, пиршество подходило к концу. Запыхавшись от быстрых танцев, жених поднес бокал вина ко рту. Его шапка сползла набекрень и едва держалась. Из-под нее виднелись седые волосы, местами растущие на лысеющей голове. На сморщенном старческом лице появился пунцовый румянец.

– Я отведу сестру наверх, позабочусь о том, чтобы она была готова к вашему приходу, – поклонился Кириос и, увлекая Диану за собой, поднялся в ее покои.

Он снял с нее обувь, платье, оставив в одной сорочке, и расплел волосы.

– А ты не дурна собой, сестренка, – оглядывая девушку с ног до головы, похотливо заявил «братец».

– Пошел к черту,– тихо ответила она, устало опустив голову на подушку.

Мужчина окинул ее жадным взглядом с толикой разочарования, что не заметил это красивое тело раньше. Слишком был занят заботой о получении денег и совсем не рассмотрел девичьи изгибы, вызывающие в нем вожделение.

Нужно действовать быстро, скоро зелье перестанет работать, и непонятно, что учудит эта девчонка.

Кириос спустился к престарелому новобрачному.

– Уважаемый жених, не хотите ли вы посетить покои своей дражайшей супруги? – обратился он к Горонтэку, сидевшему за столом.

Уставший старик с наигранной бодростью двинулся к покоям молодой жены. Кириос, подав знак советнику, пошел за ним.

– Нужно проследить, чтобы все у них получилось, – вполголоса сказал другу, следуя за стариком.

– Это двери…– начал говорить Горонтэк, но не закончил, схватившись за сердце. Бледнея, он медленно оседал на пол.