– Вы упоминали «Изумрудный город», – ответил сидящий рядом Ганс.

Так. Соображаем. Быстро.

– А, это, – отмахнулся я. – Читал ли ты, Ганс, трактат Дзян Фу… или это был Тянг Ву? Не помню… «О стяжании истинной мудрости»?

– Нет, – удивился Ганс, – даже не слышал.

– А мне вот довелось, – соврал я. – Так вот, цитирую: «Труден и тернист путь к священному изумрудному граду премудрости, ибо хоть и располагается он внутри тебя, узреть его может далеко не каждый. Только отринув суету сего мира, отбросив корысть и порок, можно ощутить его сияние среди нетварного света твоей души. Но помни: сие лишь первый шаг к познанию истинной мудрости, и совершить их придётся тысячу раз по тысяче…»

– О, – произнёс потрясённый Ганс, – я и не знал, что вы прочитали столь мудрую книгу.

– Не всё же время я пьянствовал, – пожал плечами я.

Кажись, отбрехался.

– Не кажется ли вам, молодой господин, – поинтересовался Рон, пряча ехидную улыбку, – что неплохо бы остановиться и перекусить? В этой местности полно диких кроликов, их мясо нежнейшее, и очень хорошо для тушения или супа. Единственная проблема: эти мелкие животные очень пугливы, но для такого профессионала, как я это не составит проблемы. Кролика надо поймать, аккуратно свернуть ему шею, выпотрошить, снять шкурку…

Негодяй Рон принялся описывать, как он отделяет внутренности бедного кролика, режет здесь, стягивает там, выпускает кровищу и вообще, устраивает расчленёнку. Тот Кайл непременно устроил бы истерику, шокированный ужасающими подробностями, но меня это всё просто раздражало. Я слушал, как разглагольствует убивец Рон, слушал, и, наконец, меня прорвало.

– Задолбал, – с чувством произнёс я, – психопат чёртов. Если ты решил вывести меня из себя, то ничего у тебя не получится. Тебе что, и правда доставляет удовольствие жестоко убивать несчастных зверушек?

– Но ведь охота… – начал сконфуженный Рон, поняв, что перегнул палку.

– Это не охота, а бесчинства кровожадного маньяка, – отрезал я. – И вообще, ты напугал моих котиков.

Котики и правда забились в дальний угол, подальше от безумного старика. Ганс посмотрел на шефа с неодобрением.

– Ладно вам, – улыбнулся котам Рон, – я ведь не всерьёз.

Он протянул к Ане руку и та, взревев львицей, ударила старого когтистой лапой, но, впрочем, не попала. Рефлексы у убийцы оказались отменные.

– Похоже, здесь никто не любит старого Рона, – вздохнул тот, – пойду наружу, посижу с кучером.

– А ну стоять! – раздался окрик и, судя по треску, перед каретой упало дерево.

Рон выглянул наружу.

– Кролики! – радостно осклабился тот. – Двуногие! Сейчас повеселимся! Смотрите, молодой господин, как надо правильно свежевать тушки.

С этими словами убивец выпрыгнул прямо в окно кареты.

– Эй-эй! – крикнул вслед я. – Я это есть не буду!

Нас атаковали три десятка местных бандитов. Три десятка дебилов, напавших на графскую карету, которую сопровождали четыре рыцаря, десять пехотинцев, один убивец-дворецкий, повар-палач и Великий Герой Чхве Хан, который пока что ехал с нами. Это я ещё молчу про Ганса и моих котиков.

Снаружи раздались крики команд и вопли, рыцари пошли в атаку, топча бандитов копытами боевых лошадей. Я аккуратно выглянул в окно. Чхве, в развевающихся чёрных одеждах, изобразил прыжок, больше похожий на полёт, и с размаху заехал в лоб ногой бандиту, держащему ржавые вилы. Тот улетел в чащу, врезался в дерево, и, судя по хлюпающему звуку, отправился в местный ад. Точно, вон из груди сучок торчит. Его товарищ с диким воплем поднял над головой ржавый меч и бросился на Чхве, но тот сделал едва уловимое движение, и рука бандюгана отвалилась, отрубленная выше локтя. Бандит заорал, сжимая кровоточащую культю, но из раны напором хлестала кровища. Нда, не жилец.