– Когда в любую минуту может прорвать канализацию, а всю сеть закоротить? Не достойные.

– Там крыша может обрушиться в любой момент, – добавляет Леонхашарт, и у меня по спине пробегают мурашки, а браслет будто тяжелеет.

Мне там сегодня спать, да и все там сегодня, что, если крыша рухнет?!

– Я предлагаю перевести сектор четвёртого факультета под мою юрисдикцию, – продолжает Леонхашарт. – Тогда я смогу обеспечить проведение ремонтных работ, потому что сейчас мне отказывают в их финансировании из-за разграничения полномочий.

Я оглядываюсь на него, удивлённая этой фразой. Леонхашарт пробивал ремонт сектора? И опять у меня из головы начинает всё выветриваться… Резко перевожу взгляд на посмеивающегося секретаря попечительского совета. Хараант Джати всплёскивает руками:

– Если Леонхашарт хочет снять с наших плеч эту проблему, почему бы ему этого не позволить?

Урша за светом проектора не разглядеть, я кошусь на Шаанти: что делать? Такого поворота никто из нас не ожидал.

Советники негромко переговариваются друг с другом, вокруг Леонхашарта скапливаются квадрокоптеры с камерами. Шаанти кивает. Восприняв это как согласие на помощь, я замечаю:

– Возможно, действительно имеет смысл передать сектор четвёртого факультета под попечительство Леонхашарта, раз он всё равно им занимается как архисоветник. – Кажется, на его имени мой голос немного дрогнул.

Надо брать себя в руки, срочно, пока я тут лужицей не начала растекаться.

– Но стратегические объекты вроде Великого института Нарака никогда не входили в сферу заботы семьи Мацабьер, испокон веков они занимались жилыми секторами и системой коммуникаций, – возмущённо напоминает самый старый член попечительского совета. – Это и так большая власть, мы не в праве, просто неразумно, расширять её ещё больше. Сегодня – сектор четвёртого факультета, а завтра – весь Великий институт окажется у него в зависимости!

Смолчать не получается:

– Ну да, конечно, пусть лучше сектор четвёртого факультета развалится и поубивает студентов, это же лучше, чем уступить крошечку власти архисоветнику Леонхашарту. Он, конечно, обретёт нереально важные связи и возможности, отремонтировав нам проводку, канализацию и… что там ещё надо ремонтировать?

– Как минимум опорную конструкцию, – отзывается Леонхашарт.

– Какое потрясающее единодушие, – вздыхает Хараант Джати. – Кажется, я знаю, на какую пару ставить.

Глава попечительского совета манит меня пальцем:

– Подойди, дорогая.

«Какая я тебе дорогая, старый рогатый козлик?» – думаю я, но иду к нему с самым нейтральным выражением лица. Он манит меня ещё ближе, приглашает наклониться. Ладно, ради того, чтобы крыша не обрушилась нам на головы, придётся позволить пошептать себе на ушко.

– Дорогая, скажи, мне на какую пару ставку делать? На тебя с Шаакараном или на тебя с Леонхашартом?

От гнева у меня перехватывает дыхание. Игрок, что с него взять. В ответ наклонившись к его уху, шепчу:

– Выбейте себе ставку на то, что я всех женихов доведу до белого каления, и ни один из них не захочет меня выбрать.

Неожиданно тонко засмеявшись, глава попечительского совета откидывается на спинку стула и хлопает ладонью по столу:

– Так и сделаю, дорогая, так и сделаю.

У Леонхашарта глаза пылают так, что даже не смотря в его сторону, я вижу их сияние.

Я возвращаюсь на очерченное золотым узором место докладчика.

– Это всё, что вы хотели сказать? – надменно уточняет Линдетти и демонстративно поправляет пышно уложенные пряди.

– Нет, не всё.

Я снова напоминаю о том, как важны корректировщики для жизни Нарака и после этого уже завершаю свою речь просьбой позаботиться о нашей безопасности, ведь именно попечительский совет отвечает за наши жизни и будет нести ответственность в случае, если пренебрежение обязанностями приведёт к авариям и смертям.