Несколько минут мы ехали в тишине. Дедушка думал о своём, а я же пыталась достучаться до хранителя и расспросить про всё. Пока что только он знает, что со мной происходит. Не может быть столько совпадений за один раз. Или я реально сошла с ума? Пережить такую трагедию… Мне пришлось слишком сложно в последние дни, поэтому моё сознание решило вот так подыграть мне, чтобы полностью не погрязнуть в одиночестве?

«Вот не надо тут плакать. Я вполне реален, – пробубнил хранитель. – Как только ты наконец–то пройдешь обряд пробуждения в святом храме. Ты сможешь найти в себе силы и призвать мой образ»

Этот голос слышу только я одна? Огляделась по сторонам. Дедушка даже ухом не повёл, а значит, что ничего не слышал. Точно рехнулась…

«Да всё с тобой нормально! – мужчина повысил голос. – Я всегда был с тобой. С момента твоего рождения. А не слышала ты меня только потому, что твоя мать своими барьерами и защитными артефактами блокировала мой голос. Да и в прошлом не видел смысла говорить с тобой. Ты была под полной защитой. А мне нужно было сохранить больше сил, чтобы в нужный момент защитить свою госпожу!»

Ты уже определись, я твоя госпожа или глупая девчонка, которая вообще ничего не знает? Подождала минуту, но ответа от него так и не услышала. Решил промолчать и не отвечать на такой важный вопрос?

— Аделаида, в сундуке лежат целебные зелья и мазь. Обработай свои раны, а то сама знаешь, что время опасное сейчас. Любая зараза через кровь может попасть, – добрым голосом сказал дедушка, взглядом указав на второй сундук. – А мне не хочется потерять и тебя.

Он сглотнул тяжёлый ком в горле и отвёл взгляд в сторону. А сразу решила не бередить эту рану. Самой страшно больно только об одной упоминание моей матушки. Сердце разрывается на мелкие кусочки, и я с трудом сдерживаю слёзы, чтобы как маленькая девочка не упасть на колени и не расплакаться.

Аккуратно спустилась в повозку и достала все нужные склянки и бутыльки. Целебная мазь больно щипала и колола пострадавшие колени и локти. А я удивилась как вот так смогла разодрать свою кожу. И сидела спокойно, иногда морщась от мимолётной боли. Но похоже, что встреча с дедушкой подействовала лучше, чем любое обезболивающее.

— Про лоб не забудь, а то упала прямо на него. – напомнил дедушка. – Я кровь с лица стёр, но рану обязательно нужно обработать.

Достала из кармана небольшое зеркальце, которое купила много–много лет на одном из фестивалей. «Да как меня только угораздило?!»– закричала громко в своих мыслях. Огромная шишка чуть ли не на весь лоб, уже фиолетовый синяк на пол лица и разбитая губа! Да уж… Настоящая красавица…

И дедушка смотрел на меня такую и даже глазом не моргнул? Да мне в первую очередь нужно было весь бутылёк целебного отвара вылить на лицо, а потом уже говорить! Как я в таком виде в город пойду? Меня же за разбойницу примут! Стража не пропустит на посту и отправит восвояси. Там сейчас строго. Не каждого могут пропустить даже на рынок.

В первую очередь умылась, смылась всю оставшуюся кровь и грязь. Потом уже аккуратно салфеткой обработала каждую ранку. Намазала на ткань вонючую, но очень действенную мазь, а потом аккуратно приложила к лицу. Дедушка сказал, что нам ехать примерно пять часов. За это время отёк, и шишка точно должны исчезнуть. А вот синяк ещё несколько дней будет со мной.

— Дедушка, а почему ты сказал в первую очередь, что мы кровью не связаны? – спросила его, нарушив долгую тишину.

Из–за повязки на лице, я не смогла увидеть повернулся он или нет. Но тяжёлый вздох всё равно донёсся до моих ушей.