— Слушаюсь, ваше в... высокопревосходительство! — отдал честь стражник.

Герцог — генерал? В неполные тридцать?! Или на самом деле он намного старше, чем выглядит? Жаль, дядю уже не спросить, тот наверняка бы рассказал. И сколько лет, и сам ли выслужился или купил должность. Хотя, наверное, сам. После прорыва, когда погиб император, появилось много молодых офицеров в высоких чинах…

Охранник махнул рукой своим. Дамы засеменили прочь из беседки, и на миг мне стало их жаль — мокрые юбки облепляли ноги, мешая двигаться.

— Позвольте им по крайней мере высушить одежду, — тихонько попросила я. — Не хотелось бы мне знать, что я стала невольной виновницей чьей-то болезни.

— Вовсе ты… ой, простите… вы ни в чем не виноваты! — возмутилась баронесса Рейнер. — Они первые начали!

Герцог остановил ее тем же полным власти и достоинства жестом, что и стражников.

— С вашего позволения, подробности этого инцидента мы обсудим в более удобной обстановке.

Я мысленно поежилась. С одной стороны, хорошо, что и нас расспросят — надо же что-то противопоставить обвинениям стаи сколопендр. С другой — не понравился мне холодок в его голосе. И все же — мне не в чем себя винить! — я распрямила плечи и подняла голову.

Герцог повернулся ко мне:

— Говорят, императорский отбор — это возможность девушкам проявить себя без оглядки на титул и богатство. Но вы не думали, что подобные случаи — это тоже своего рода «проявление» себя? И если кто-то оказался настолько беспечен или бестолков, что не смог защититься…

Я приподняла бровь. Он улыбнулся — совсем не так, как только что улыбался герцогине. Широко и открыто, хотя была в этой улыбке и изрядная доля ехидства.

— Признаю, меня учили противостоять боевым, а не бытовым заклинаниям.

Да как же у него получается улыбаться так, что у меня сердце заходится, а в животе разливается тепло?

— И все же я настаиваю. — Он посерьезнел. — Точнее, император настаивает и проинструктировал на этот счет всех во дворце, что не только испытания, но все происходящее здесь — часть отбора. Потому что не бывает действий без последствий.

— Бездействия тоже, — вмешалась баронесса Рейнер. — Если бы баронесса Асторга не вмешалась…

— Прошу вас, — не дал ей договорить герцог. — День чудесен, как и дворцовый сад, но они вместе взятые не могут сравниться с обществом таких прекрасных барышень. Давайте прогуляемся до моего кабинета, наслаждаясь природой и обществом друг друга, а уж там вернемся к делам.

3. 3

Он вопросительно посмотрел на меня. Сообразив, что последует за этим взглядом, я обеими руками прижала к груди учебник, заслоняясь им, будто щитом, и отступила на полшага.

Герцог едва заметно улыбнулся, точно моя реакция его позабавила. Повернулся к баронессе Рейнер.

— Обопритесь на мою руку, милая барышня.

Я медленно выдохнула, пытаясь понять, что за странное сожаление кольнуло в груди. Ведь только что казалось: обопрись я на его локоть — и забуду, как дышать, потому что, встретившись с ним взглядом, я словно бы заново ощутила упругие мышцы под ладонями, заново услышала стук его сердца — чересчур быстрый.

От неожиданности, наверное, немудрено пульсу зачастить, когда в тебя с размаху влетает незнакомая девушка, да еще и прилипает обниматься… В животе снова разлился жар. Как же меня этак угораздило!

Баронесса, впрочем, тоже не торопилась принимать подставленный локоть.

— А разве нам можно?

— Можно что? — поинтересовался герцог, и в подчеркнуто вежливом тоне мне почудилась ирония.

Нет, просто я не могу забыть той околесицы, что несла, вот и кажется, что он тоже помнит и ищет повод посмеяться.