Но что же за звезду видели волхвы? Читатели Библии еще со времен Античности строили различные догадки на этот счет. Раньше считалось, что это была комета. Самая популярная на сегодняшний день теория гласит, что в тот момент произошло соединение Сатурна и Юпитера. Однако доказательств нет ни для той, ни для другой теории. Мы можем и дальше считать эту звезду чудесной, как называют ее в Библии.

Но волхвы перечеркнули все планы Ирода, который собирался убить новорожденного царя. Поклонившись младенцу в яслях, они сразу же вернулись на родину. А Иосиф, получивший предостережение от ангела, бежал с Марией и младенцем Иисусом в Египет, чтобы не быть погубленными царем, опасавшимся за свой трон. Так Иисусу удалось спастись, когда царь, вне себя от злости, что волхвы не исполнили его желание, приказал убить всех новорожденных в Вифлееме.

Давайте в чудесный летний полдень устроимся на озере на надувном матрасе, пусть ветер унесет нас подальше от берега, а мы, лежа на спине, будем смотреть в небо до тех пор, пока расстояние до него не начнет сокращаться, так что в конце концов мы перестанем различать, далеко или близко эта голубизна – нам будет казаться, будто она нас омывает. Тибетские монахи, для которых созерцание неба является ежедневной медитацией, ложатся на спину, чтобы, как они говорят, «почувствовать не выразимую словами связь с космосом»: «Чтобы увидеть собственное лицо, нам нужно зеркало; так и небо служит нам для того, чтобы увидеть отражение нашего духа».

Естествознание тоже на свой лад воспевает небо. При этом оно теснее связало небо с землей: например, образование облаков или направление ветра – с особой структурой земной поверхности. Естествознание заставляет нас по-другому увидеть и почувствовать многое в небе, особенно воздух. Оно делает наше восприятие неба более богатым и разнообразным. Но небо как комплексный феномен не стало от этого более обозримым. Может быть, взглядом его и не охватишь – ведь это небо захватывает каждого из нас, а не мы его.

Самое ценное, что дает нам небо, может увидеть и познать каждый – естествознание ничего к этому не прибавляет: небо дарит нам избавление и свободу. Оно пробуждает в нас тоску, поглощая нас своей голубизной, своими далекими облачными ландшафтами, проплывающими над нами. Обрести легкость, оставить позади все, что когда-либо сковывало, подняться ввысь, подобно облакам, – вот небесное послание, которое ощущает каждый из нас.

Были времена, когда люди были особенно восприимчивы к великому, священному феномену неба. Были времена, когда людям удавалось выразить свое глубокое восприятие неба словами, воплотить в виде картин или архитектурных сооружений.

Такой эпохой прежде всего стал немецкий классицизм и последовавший за ним романтизм. Никогда: ни прежде, ни после – люди не писали так много стихов о небе, не предавались с таким упоением заоблачным фантазиям, не рисовали так часто облака.

Так, Фридрих Гельдерлин в стихотворении «Вечерняя фантазия» пишет:

Тому, кто парит в блаженстве, неведомы чувства вины, страха и стыда, которые приковывают людей к земле: все это остается внизу. Сходные мысли мы находим и у Фридриха Шиллера в конце поучительного стихотворения «Идеал и жизнь», посвященного освобождению Геракла: