Сильно досадую, что не удастся, как обычно зимой, поработать, не отрываясь от письменного стола. Основные свои литературные тексты я писал в январе и феврале. А тут придётся 10 января стартовать из дома, чтобы проехать по стране с премьерой нашего фильма. Хорошее дело и приятные встречи. Но дела, намеченные в уходящем году, наползают на новые планы и мешают их осуществлению. А я так не привык, раздражаюсь: люблю в делах порядок…

Много сыграно концертов и спектаклей… Но в этом году они давались труднее обычного, и я понимаю почему. Общее настроение в стране таково, что оно само и является той тяжестью, тем препятствием, с которым нужно справиться во время спектакля или концерта не только мне, но и зрителям. Отсюда и ощущение, что если результаты и были, они дались такими усилиями и таким преодолением, что и не кажутся результатами. Трудное подведение итогов, непраздничное.

Вот уже третий день не удаётся поставить ёлку. Но ничего, несколько дней в запасе есть, мы успеем подготовить себе праздничное настроение (улыбка).

Слушал я нашего президента, когда он встречался с руководителями телеканалов, а сегодня слушал его выступление на Госсовете… Тоже человек подводит итоги! Впервые наблюдал его и слушал с сочувствием. Я понял, что могу ему сочувствовать, потому что в это же самое время пытался подводить собственные итоги. Подводил свои, слушал президента и осознавал, что наши итоги ни в чём не совпадают. Ни капельки! А как они могут совпасть? Мы ведь с ним живём в разных странах! Он видит и ощущает одну страну – а я вижу и знаю другую.

А посочувствовал я по той причине, что увидел совершенно одинокую и почти трагическую фигуру. Видно же по Дмитрию Анатольевичу, что когда-то он был весёлым компанейским парнем из хорошей семьи, слушал хорошую музыку, смотрел хорошее кино, был студентом, потом сам преподавал в высшей школе. Я даже доподлинно знаю, что он неплохой педагог. У него наверняка был интересный круг общения, он многим нравился. Причём тем, кому хотел нравиться. А теперь он оказался, видимо, в удивительной для себя ситуации, когда ему приходится, в основном, общаться с людьми, которые ему не нравятся, а он не нравится им. Таких было сегодня большинство за огромным столом во время его выступления.

Он старается быть современным, ему хочется быть передовым человеком, он хочет по-прежнему нравиться тем, кому когда-то нравился, с кем он когда-то жил и работал…

Но им и таким, как они, он уже не нравится. Пользование твиттером, увлечение передовыми технологиями уже вызывают недоумение, недоверие, а то и усмешку, как и привнесённое им слово «модернизация». Я видел, как во время разговора с руководителями телеканалов ему явно хотелось резче ответить на гнусный и подобострастный вопрос господина Кулистикова, особенно после его циничных слов в том смысле, что общественность является для него (Кулистикова) пушечным мясом. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

Я хочу верить в то, что наш президент понимал, что господин Добродеев лукавил, когда заявлял, что сейчас такие свободные для СМИ времена, каких не было никогда… Я надеялся, что некогда нормальный, хороший парень Дима Медведев ему не поверил…

Я надеюсь, что Дмитрий Анатольевич понимает, что не имеет никаких реальных возможностей для принятия и реализации существенных решений. Я надеюсь, он страдает оттого, что ему приходится быть лицом той власти, что осуществляет чудовищное руководство, которое не может совпадать с его представлениями о руководстве современном и передовом. Мне хочется верить, что ему плохо в те моменты, когда он пытается говорить резкие и даже дерзкие слова, а его никто не то что не боится, но даже не опасается. Я хочу надеяться, что он понимает, в какой ужасной, беспомощной, двусмысленной и даже карикатурной ситуации находится с точки зрения людей, которые нравятся ему и которым сам он хочет нравиться. Я ему сочувствую, потому что его итоги года плачевны по сравнению даже с моими, столь не удовлетворяющими меня итогами.