Обсуждение возможности строительства оборонительного рубежа вдоль границы с Германией началось сразу после подписания Версальского договора. Уже в мае 1920 г. Высший военный совет обсуждал проблему «обороны национальной территории». По поводу самой необходимости укрепления восточной границы Франции среди генералов не было разногласий. Все сходились на том, что «организованные укрепления», по словам генерала Дебене, «экономят живую силу в огромных пропорциях»[136]. Для армии, понесшей колоссальные потери относительно общей численности населения, не имевшей возможности восстановить их в ближайшем будущем, обреченной пережить в середине 1930-х гг. «тощие годы» – демографическое эхо мировой войны, когда предполагалось уменьшение вдвое количества призывников, этот факт имел первостепенное значение. Многие считали, что укрепления на границе, по выражению британского историка М. Александера, сыграют роль «мультипликатора» силы[137]. В то же время высшие офицеры высказывали различные точки зрения по вопросу о том, как именно следует совместить возведение укрепленных районов со стратегией обеспечения национальной безопасности.
Наличие укреплений само по себе не обрекает занимающую их армию на жесткую оборону. Ее секторы могут использоваться как опорные районы для развития маневра крупных войсковых соединений. Прикрывая фортами и траншеями отдельные опасные участки ТВД, можно высвобождать силы для удара на других направлениях. На ключевом заседании Высшего военного совета в мае 1922 г. именно по этому вопросу столкнулись точки зрения маршалов Фоша и Жоффра, с одной стороны, и маршала Петэна, с другой. Петэн настаивал на обеспечении «абсолютной неприкосновенности территории»[138]посредством возведения укрепленной линии, чем вызвал острую критику коллег. Фош отмечал: «Одерживая победу, обеспечиваешь, таким образом, защиту территории… Добиться неприкосновенности территории – это не та главная цель, которую ставят перед армией. Это опасная догма». Его поддержал Жоффр, который констатировал, что «строить новую китайскую стену – значит обречь себя на поражение»[139].
Из этих подходов к планированию укреплений на восточной границе Франции родилось два проекта их возведения. Начальник Генштаба сухопутных сил Бюа, которого поддерживал Петэн, предлагал создать непрерывную полосу подготовленного в инженерном отношении поля боя, протянувшуюся от бельгийской до швейцарской границы. Цепи траншей, усиленных пулеметами и колючей проволокой, могли эшелонироваться в глубину и амортизировать удар противника[140]. Подобная конфигурация хорошо вписывалась в оборонительную концепцию и имела очевидный плюс – она предполагала относительно небольшие финансовые затраты.
Ей противопоставлялся проект укрепленных районов на основе долговременных сооружений, которые должны были служить «центрами сопротивления» для полевых армий. Маневрируя с опорой на них, крупные войсковые соединения могли «выбирать время и наиболее подходящие условия для перехода в наступление»[141]. Строительство капитальных бетонных огневых точек требовало значительных затрат, однако обеспечивало то преимущество, которого не было у полевых укреплений, – возможность минимизировать использование живой силы. Эшелонирование обороны в глубину непосредственно на границе имело и другой важный недостаток – оно приводило к ситуации, когда сражения начального этапа войны разворачивались бы в непосредственной близости от важных промышленных центров, защита которых являлась одной из важных целей самого замысла строительства укреплений.