– И чего все ломанулись бежать? – пронеслось в мозгах второго опера. Он просто был ленивым и предпочел бы вообще никуда не ходить. А тут бегать пришлось. С ума сошли. Никуда их свидетель не денется…

Приложила ухо к двери. Раньше никого в квартире не было слышно. А сейчас кто-то чем-то гремел. Значит, пришли домой жильцы. Я позвонила в звонок. В квартире затихли, но потом послышались шаркающие шаги, и дверь стали открывать. Когда старенький хозяин квартиры открыл нам дверь, он очень удивился. Смотрит на нас с ленинским прищуром: то ли хитрый, то ли со зрением проблема.

– Зачем ко мне такая многочисленная делегация пожаловала? Опять какие-то выборы?

– Нет, – ответил Кузьменко, как старший по званию.

– Если товар опять притащили, так я ничего брать у вас не буду. Денег нет! – сразу выпалил дедок заученную фразу.

– У нас тоже денег нет! – горестно пожаловался ему быстроногий опер.

И тут послышалось кряхтение. Бабулька за нами на лифте спустилась и доковыляла медленно до двери.

– Здравствуй, Нателла, – сразу узнал ее дедок.

– Здравствуй, Тема, – поздоровалась она в ответ.

– С чем пожаловала?

– За помощью.

– Чем могу?

– Ты не слышал, как в моей квартире били посуду?

– Нет. Ты же знаешь, что я глухой.

– А сейчас вы нас почему-то хорошо слышите, – вставил свое мнение наблюдательный опер.

– Правильно. Сейчас я со слуховым аппаратом, поэтому вас и слышу.

– А вы его предпочитаете носить в какое время суток? – задала я вопрос.

– Я его предпочитаю носить, как вы изволили выразиться, утром и вечером во время прогулки.

– А все остальное время вы обходитесь без него?

– Да.

– Почему?

– Чтобы не сойти с ума от адской музыки соседа.

– Адская музыка? – удивился опер.

– Почему адская? – поинтересовалась я.

– Приходите после шести вечера. Поймете.

– Ладно. Приду, – пообещала я.

– Приходи, – ответил мне дед.

– Это приглашение? – уточнила я.

– Да, – ответил дедок.

– Тогда точно приду.

– Буду ждать…

– Спасибо за информацию, – культурная у нас полиция нынче пошла.

– Не за что, – ответил дед и захлопнул дверь перед нами.

– Иришка, ты же не всерьез? – спросил меня Никита.

– Что?

– Пообещала ему прийти в гости.

– Всерьез. А что?

– Что он может сказать? Он же глухой.

– Не совсем. У него слуховой аппарат есть.

– Но он же плохо видит.

– И что?

– Он даже преступника опознать не сможет, – стал мне терпеливо объяснять Кузьменко.

– Не факт. Он многое мог услышать и увидеть. Если не в эти дни, когда в квартире шмон кто-то наводил, то в другие вполне мог.

– Навряд ли он может сообщить что-то дельное, – высказал свои сомнения следователь.

– Отрицательный результат – тоже результат, – стала философствовать я. Но меня уже никто не слушал. Все думали о чем-то своем. Ну и ладно. Все равно они меня не переубедили…

Возвращаться в кафе сегодня мы уже не стали. Просто заехали на квартиру: надо было проверить, все ли там в порядке. А если говорить правду, то на самом деле мне понадобился Макс. Без его помощи я как без рук.

Макс – друг детства. Мы вместе с ним в один детский сад ходили. Рядышком были не только наши кроватки и шкафчики, но и сидеть на горшке он предпочитал рядом со мной. Я к нему всегда относилась как к брату…

Отца моего время от времени отсылали в командировки, и мы с мамой все время были готовы двинуться вслед за ним в путь. Вся моя жизнь прошла на чемоданах. Впрочем, как жизни тысяч семей, которые колесили по стране вслед за своими мужьями и женами. Быть женой военного – не легкая участь…

Я была ребенком веселым, не конфликтным. С людьми уживалась легко: как с детьми, так и со взрослыми. Поэтому такая жизнь, когда колесишь по стране, меня устраивала. Фантазии у меня было много, и в каждой поездке я получала массу впечатлений, воспринимая жизнь как театральную пьесу. Мне такая жизнь нравилась. Мы всегда из всех командировок возвращались домой, в свою квартиру, в которой до сих пор и живем. Встречи со старыми друзьями были для меня радостью. Время шло, но ни Макс, ни Айболит свое место жительства так и не поменяли. Где бы я не находилась, я всегда возвращалась к друзьям детства. А дружба наша от расставаний только крепла.