Уже покидая зал, Элен успела заметить, что веселье гостей ничуть не пострадало от того, что им сообщили про ее уход. А чего она, собственно, от них хотела? Какое им было дело до того, что она несчастна в этот момент, что все ее надежды отсрочить расставание со свободой, если не предотвратить, готовы были рухнуть? Главным для них было их собственное благополучие. И, наверное, они бы даже удивились, узнай, что она не хотела выходить замуж и связывать себя брачными узами. Да, такое считалось безрассудством, учитывая, что ей доставался муж с отличной родословной и ничуть не хуже многих других мужчин в этом зале. Услышь общество про ее мысли, разгорелся бы скандал. Женщины сплетничали бы в ее адрес, полностью поддерживая красавца кузена, как потерпевшую сторону. Пожалуй, никто не высказался бы в ее поддержку, а только еще и припомнили бы, что ей уже девятнадцать. В этом возрасте многие женщины их общества имели детей, а ее даже можно было назвать засидевшейся без мужа.

Им что, они были довольны своей жизнью. Элен же грустно улыбнулась. Ну почему она не родилась мужчиной? Им много легче существовать. И вон в дверях стоял Хэдли и хмуро смотрел на нее. Что из того? Из-под самого его носа уводили желанную добычу? Так он быстро утешится, хотя бы с Луизой. И она уже спешила к нему. Всем было вполне хорошо. Всем, но не ей, не Элен. Она медленно шла под охраной двух слуг, и ей казалось, что жизнь кончена, и ее вели на казнь.

В это утро Элен проснулась поздно. Накануне она долго не могла успокоиться и заснуть, поэтому пришлось принять снотворное, которое для нее приготовила няня. Только после применения снадобья пришел сон. Но он не принес полного расслабления, а только позволил на время забыться. И сейчас, лежа в кровати с открытыми глазами, девушка чувствовала себя напряженной.

Вставать не хотелось. Да и зачем, если не была себе хозяйкой. Вспомнив, как ее под конвоем удалили с вчерашнего праздника, Элен отчетливо поняла, что является лишь марионеткой в чужих руках. Сейчас была подвластна воле дяди, потом его должен был сменить кузен Фолк. Дернут за ниточку, и она пойдет приветствовать гостей, за другую – встанет у алтаря.

Заскрипев зубами, девушка перевернулась со спины на живот и уткнулась лицом в подушку. Сейчас бы ей самое время заплакать, говорят, что это помогает сбросить тяжесть с души, но вся беда была в том, что она не умела плакать. Скомкав в кулаках наволочку, лежала и терзалась собственным бессилием и в то же время не могла никак смириться с бесправным существованием, уготованным ей судьбой.

– Элен, девочка моя, пора вставать, – в спальню вошла няня, а она и не услышала. – Дядя уже дважды присылал человека, узнать, скоро ли будешь готова спуститься к столу. Сегодня все поднялись позднее обычного, но с завтраком больше тянуть не следует.

– Скажи ему, что я не выйду, – произнесла она в подушку.

– Ты можешь сердиться на дядю, но причем здесь твой организм. Если не есть, то быстро ослабеешь.

– А зачем мне теперь силы? – Элен перевернулась на спину и уставилась сухими глазами в потолок.

– Что же ты, решила морить себя голодом? – старушка всплеснула руками. – Не дело это, девочка, и совсем на тебя не похоже. Со вчерашнего вечера мою детку словно подменили.

– Нет, няня, я все та же. Только самоуверенности и заносчивости поубавилось.

– И что, их у тебя совсем теперь не осталось? – подождала ответа, не дождалась его и вздохнула. – А жаль, если так. Прежняя Элен мне нравилась больше.

– Что ты знаешь?! – девушка резко поднялась и села в постели. – Ох! Как голова болит! Что бы она совсем лопнула! – она скинула с себя край одеяла и опустила ноги на пол. – Что за лекарство ты мне вчера дала? Чувствую себя совсем разбитой…