Эдвард был уверен, что движущаяся тень и шорох ему не показались. Тогда, почему до сих пор к нему не явились с сообщением? Чем дальше шло время, тем больше стал ощущать нервозность. Сна как не бывало. Он приподнялся и сел на своей походной постели, по-прежнему настороженно прислушиваясь к ночным звукам. Но кругом все было тихо, только спокойствие, как ушло, так и не вернулось. А солдат привык доверять инстинктам. Поэтому бесшумно поднялся на ноги и попытался пристальнее всмотреться в темноту. Но и это ничего не дало. Чертыхнувшись чуть слышно, Эдвард начал пробираться через спящих солдат к краю поляны. Когда слабый свет костров остался далеко за спиной, его глаза окончательно привыкли к темноте, и теперь мог различить одинокую фигуру часового. Не было похоже, чтобы тот дремал на посту.

– Рик! – окликнул командир юношу, стоящего в дозоре.

– Да, сэр, – тот вздрогнул от неожиданности и повернулся на голос.

– У тебя все в порядке? – Эдвард продолжал напряженно всматриваться в сторону леса.

– Да, командир. Все тихо, – солдат переминался с ноги на ногу. Ему было не по себе, что не услышал приближение проверяющего. – А вы, сэр, умеете так передвигаться, словно волк, подкрадывающийся к добыче. О-о! Я не имел в виду…то есть, я хотел сказать…

– Тихо! Ты слышишь?

– Конь…кто-то скачет? – юнец растерянно заморгал глазами, но его уже никто не слушал. А через минуту мимо него, в сторону удаляющихся звуков, пронесся его начальник, верхом на первой подвернувшейся ему лошади.

Эдвард вовсю погонял скакуна и пока не заботился о том, что преследуемый неизвестный обнаружит погоню, уверенный, что правильно оценил расстояние, и оно еще было велико между ними. Лишь когда стук копыт стал более различим, он принял решение не спешить догнать беглеца, а понаблюдать за ним и попытаться выяснить его цель. Возможно, к этому Эдварда склонил тот факт, что всадник не торопился удалиться от лагеря, а может, в нем заговорил инстинкт охотника, как знать.

Лошадь, что была под ним, оказалась довольно сносно обучена. Хоть это и не был его боевой конь, но показала себя неплохо. Эдвард сократил расстояние между собой и преследуемым до минимума, чтобы попытаться рассмотреть того, кто скакал впереди, но так, чтобы не быть обнаруженным. Теперь он весь превратился в слух и зрение. Но на его невезение всадник, что был впереди, только показался на виду и сразу же скрылся, завернув за густой кустарник. Эдвард прислушался и обнаружил, что стук копыт тоже прекратился. Это могло означать, что беглец или обнаружил погоню и теперь затаился в кустах, поджидая его, или достиг желаемого места, где возможно ему назначена кем-то встреча. В обоих случаях следовало быть предельно осторожным и постараться подкрасться незаметно.

Он не боялся встречи с противником, были с ним переделки и похуже, эта так, прогулка. Но как опытный воин должен был предусмотреть всякое. Например, мастерство и такой же опыт соперника, так ловко улизнувшего из лагеря. Проверив оружие, Эдвард чуть тронул бока лошади, чтобы она тихо начала движение вперед. Сам же бесшумно соскользнул на землю и, сливаясь с кустами, стал прокрадываться в том же направлении, но стороной. Его расчет оказался верен: послушное животное, почувствовав отсутствие седока, прошло еще несколько метров и остановилось. Теперь ему самому надо было не оплошать и, не мешкая, подобраться к неизвестному.

Казалось, что рассчитал все, тогда почему за кустами никого не оказалось? Эдвард начал нервно покусывать нижнюю губу. Его подчиненные хорошо знали этот знак и не отважились бы попасться в тот момент под горячую руку. От злости, что его опять провели, мужчина готов был изрубить кустарник, росший здесь стеной. Но взяв себя в руки и поразмыслив, решил не кипятиться раньше времени и постараться поставить себя на место преследуемого. Ему некуда больше было деться, как слезть в этом месте с лошади и, взяв ее под уздцы, пробраться через заросли.