При мягкости тамошнего климата можно было строить почти всю зиму, и к весне 1896 года большинство зданий было готово, и роты начали постепенно переходить в новые помещения.

Почту приносили в 6 часов вечера прямо ко мне на дом, тут же ее вскрывал, и бумаги поступали в журнал уже с полученными на них резолюциями. Делал это с целью, чтобы ничего от меня не ускользало и чтобы не было влияния помимо моего.

Посещая занятия в ротах, я особенно указывал на важность развития каждого солдата как бойца-стрелка, на необходимость, отдаваясь всецело подготовке молодого пополнения, не забрасывать старослужащих. Занятия по гимнастике (подготовительные упражнения), маршировку и бег всегда вести на воздухе, за исключением дней ненастья.

Помню, как при этом врачи постоянно высказывали опасения, что люди будут простужаться, даже когда я им указывал на стоявших тут же босых мальчишек, ведь и солдаты в детстве были такими же мальчишками и с наслаждением шлепали босиком по лужам, а то и по снегу.

Постоянно раздавались жалобы на жидов, что они уклоняются от занятий, боятся стрельбы, плохого их поведения и так далее. А как ни приду в роту, не вижу жидов на занятиях, все оказывались в отпусках.

Тогда я приказал вернуть всех евреев из отпуска, и впредь, не лишая ротного командира права увольнять людей в отпуск по его усмотрению, об увольнении каждого еврея уведомлять полковую канцелярию для доклада мне. Установить правильные с ними занятия под надзором одного из офицеров роты; батальонным и ротным командирам не допускать никакой травли и издевательств. Требование было проведено в жизнь, и результаты получились неожиданные. Большинство евреев стали хорошими солдатами, и когда доходило до раздачи призов за стрельбу, в числе которых были ежегодно часы лично от командира полка, все трое моих часов достались евреям.

Ведя тактические занятия с руководителями, я пользовался каждым случаем, чтобы подробно им излагать свои взгляды на обучение и воспитание части в целом и каждого солдата в отдельности, тут же указывал способы, как этого достигать и неуклонно проводить в жизнь. В основу всего клал личный пример начальников всех степеней, от командира полка до младшего начальника отделения.

Первое время случалось, что мои указания не сразу исполнялись, когда я попросил полковника Чижова разобрать, почему так случалось, офицер ответил, что ведь командир только просил, а не приказывал и даже не повышал голоса. Тогда я разъяснил офицерам – каждая моя служебная просьба равносильна приказанию, возвышения голоса они от меня не скоро дождутся; всякое же неисполнение раз мной преподанного буду считать не только служебным упущением, но и недостатком уважения ко мне.

Конец ознакомительного фрагмента.