Мы с ним поддерживали хорошие отношения, и этого было совершенно достаточно, дело оказалось прочно налажено, работа наших офицеров шла успешно, а во всех серьезных делах я имел поддержку в лице нашего нового посла в Константинополе А. И. Нелидова.

Убыл в Софию Иван Евстратьев Гешев, бывший все годы председателем Областного собрания и Постоянного комитета. В Софии он был назначен директором Болгарского государственного банка.

В 1884 году истекли пятилетние полномочия князя Вогориди, и предстояло избрание нового генерал-губернатора державами, подписавшими берлинский трактат.

Выбор пал на Крестовича, состоявшего пять лет генеральным секретарем Восточной Румелии (соответствовал министру внутренних дел).

Несмотря на его скромность, на некоторую, я бы сказал, «бесцветность», за князем Вогориди остается по отношению к болгарам одна крупная заслуга – он сразу принял точку зрения, что Восточная Румелия есть часть Болгарии, упорно отстаивал перед Портой интересы болгар, несмотря на все неприятности, иногда даже угрозы.

Новый генерал-губернатор Крестович всю жизнь до создания Восточной Румелии провел на турецкой службе, имел связи в Порте, но в душе остался турецким чиновником и большой самостоятельности от него нечего было и ждать.

Находясь весною 1884 года в Петербурге, я еще раз откровенно доложил генерал-адъютанту Обручеву, в какой обстановке протекает моя служба в Восточной Румелии, что налаженный порядок прочно установился, милиция готова слиться в одно целое с болгарской армией, и просил отозвать меня при первой возможности.

Просьба была уважена через год, и в начале 1885 года я был отозван в Петербург.

На мое место был командирован Генерального штаба подполковник М. М. Чичагов.

После моего отъезда Восточная Румелия просуществовала всего лишь один год. В 1886-м, ко времени возникновения болгаро-сербской войны, она присоединилась к Болгарии. Тотчас же была объявлена мобилизация и в 24 часа явились под ружье 95 600 человек, которые на третий день подошли к Софии, совершив переход в 250 верст.

В этой поразительной мобилизации сказались результаты работы наших офицеров в милиции и, в особенности, в гимнастических дружествах.

Описывая первые годы самостоятельной жизни Восточной Румелии, я совершенно не коснулся вопроса о железных дорогах, а между тем этот вопрос заслуживает особого внимания.

Еще в царствование Абдул-Азиса концессия на постройку железных дорог в пределах Европейской Турции была предоставлена австрийскому банкиру барону Гиршу, который обязался построить магистраль Константинополь – Адрианополь – Филиппополь – Татар-Базарджик – София, и от этой магистрали отходила отдельная ветка к портам Черного, Мраморного, Эгейского морей и вглубь страны к главнейшим городам.

Представленный бароном Гиршем проект сети будущих железных дорог действительно удовлетворял экономическим нуждам страны, и концессия была ему предоставлена.

Когда же дело дошло до проведения проекта в жизнь, то, благодаря умению барона Гирша ладить с великими визирями и Портой, были построены только те дороги, которые являлись выгодными для Гирша. Так, например, главная магистраль от Константинополя через Адрианополь – Филиппополь была доведена только до Татар-Базарджика. От Татар-Базарджика была построена лишь ветка до Белой Горы – богатейшему лесному району во всей Европейской Турции. По негласному соглашению с Портой барон Гирш эксплуатировал эти леса в свою пользу, и целые поезда, нагруженные выделанной древесиной, ежедневно отправлялись на Константинополь и далее в Австрию.

Из боковых линий была построена ветка от Люле-Бургаса до Новой-Загоры и там приостановлена.