Две различные точки зрения на историю города Москвы приведены здесь не для того, чтобы поссорить приверженцев разных мнений и взглядов, а наоборот – примирить их.

Да, здесь вполне могло быть относительно бойкое место, через которое не регулярно, но и не так редко проходили и дружины князей, и торговые люди. В окрестностях Боровицкого холма обитали старожилы – вятичи и пришлый люд, бежавший в эти тихие, укромные места из самых разных горячих точек страны. Они основали здесь множество Красных сел. Местность здесь была самоценна и самодостаточна. Она могла накормить, одеть-обуть, развлечь местных обитателей. Она не нуждалась в какой-то постоянной опеке, подпитке извне, как, например, Новгородская земля, подверженная частым неурожаям. Здесь, в московской глухомани, до княжения Даниила Александровича не могло быть очень бойкой торговли, здесь не могло быть крупного города, где бы хранилось постоянно из года в год продовольствие для купцов и воинов, здесь не было достаточного количества мастерового люда, другого обслуживающего персонала, необходимого для нормального функционирования «бойкого» узла. Но здесь были села, колония сел, принадлежащих либо разным владельцам, либо одному – боярину Кучке…

Но почему же на Боровицком холме и в ближайших окрестностях не мог возникнуть крупный город уже в XI, да и в XII веке тоже? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно внимательно исследовать карту Московской области, во-первых, с точки зрения географических особенностей, во-вторых, с политической точки зрения. А затем неплохо бы было соорудить по описаниям древних авторов ладьи и струги и проделать путешествие, скажем, из Смоленска в Нижний Новгород по тем путям, по которым, согласно версиям ученых, ходили боевые дружины князей и купцы.

Действительно бойким узлом торговых и военных дорог Москва, расположенная в центре лесной, заболоченной, огромной чаще, могла стать только в том случае, если вдоль этих «бойких» дорог уже в XI–XII веках стояли на расстоянии 30-50 километров друг от друга если не города, то крупные селения, где купцы (а они не ходили в одиночку) и боевые дружины (по 3, 5, а то и 10-20 тысяч воинов!) могли найти тепло и пропитание. О существовании таких поселений на разных орбитах и вдоль разных лучей – дорог, разбегающихся «бойко» от Боровицкого холма, сведений в исторической науке до последнего времени не было.

Приведенная в заключительной главе таблица основания первых городов в Московском пространстве может подсказать любопытному человеку, что вряд ли его предкам, обитавшим в Поднепровье, целесообразно было продираться с товарами сквозь подмосковные чащобы, дабы попасть в города Ополья.

Сто лет московское пространство развивалось по не совсем обычным для восточноевропейских княжеств законам, оставаясь на территориальном пограничье между княжеством Рязанским, Новгородским, Владимиро-Суздальским и на пограничье временном – время уже поставило перед русскими людьми сложнейшую задачу смены политического курса, но люди русские то ли еще не понимали исторического смысла этой перемены, то ли еще были слишком увлечены перепетиями борьбы за уделы, то ли не знали, как приступить к обновлению жизни. Князья же продолжали ожесточенную борьбу между собой за каждый клочок земли.

Тем временем ордынцы, хоть и не слишком часто, но наведывались с войском в Восточную Европу, требуя дани и послушания, в Прибалтике усилилась Литва, ослабло княжество Галицкое, а Киев превратился в крохотный город, главной обязанностью жителей которого на долгие десятилетия и даже века стала обязанность смотрителей и хранителей православных святынь. Политическая карта Восточной Европы менялась.