В данном документе говорилось, что указанные лица, составляя кулацкую группировку во главе с председателем сельсовета, на протяжении 1930–1933 гг. срывали организацию колхоза и все другие мероприятия советской власти, протаскивая на пленумах сельсовета и собраниях граждан Желватовки антисоветские решения.

По ордерам начальника отделения ПП ОГПУ 54-летний Иван Дмитриевич и другие незамедлительно задержаны.

Хозяйство Старшининова якобы «в связи с выявлением укрытых доходов» обложено дополнительным налогом в размере неподъемных 1 142 рублей. Из-за неоплаты отобраны деревянный дом, хозяйственная постройка, лошадь, корова, овцы, пятьдесят пудов картофеля, а также по три пуда гречихи и пшена.

Аналогичным образом поступили с имуществом остальных арестованных.

К материалам уголовного дела приобщены протоколы общих собраний и постановлений пленума сельсовета за три года, после чего оформлены протоколы допросов нескольких свидетелей из числа жителей Желватовки в том числе земельного уполномоченного и председателя революционной комиссии сельсовета.

Все они показали, что, как и большинство местных жителей, являлись малограмотными, темными, неразвитыми людьми, поэтому шли на поводу у тех, кто был умнее и активнее – председателя сельсовета и сельского прокурора. Последние и еще трое зажиточных граждан в деревне пользовались доверием и почитались, поэтому инициированные ими предложения на общих собраниях и заседаниях пленума сельсовета поддерживались. На протяжении долгого времени ничего худого в этом никто не замечал, хотя председатель сельсовета совместно с сельским прокурором подчинили работу сельсовета кулацким интересам и продвигали принятие решений, саботировавших мероприятия советской власти. К тому же благодаря им классового расслоения в деревне не проводилось.

Свидетельские показания изобиловали точными датами проведения общих собраний и заседаний пленума, а также конкретными формулировками принятых на них за последние годы решений. Протоколы допрошенные лица не читали, они были оглашены им уполномоченным отделения ПП ОГПУ. С учетом данных обстоятельств представляется, что, если не весь, то, по крайней мере, основной текст составлялся им не со слов свидетелей, а путем своей интерпретации текстов протоколов общих собраний и постановлений пленума сельсовета.

Такая же вольность применена уполномоченным ПП ОГПУ при составлении протоколов допросов обвиняемых, которые не отрицали проведенные собрания и заседания пленума, но полагали правильными принятые на них решения. По убеждениям арестованных, если бы бедняки не ленились и не пьянствовали, а работали, то жили бы в достатке.

Первый из допрошенных обвиняемых бывший председатель сельсовета 19 мая 1933 г. подтвердил наличие в деревне кулацких хозяйств и указал, что ставил на общих собраниях и заседаниях пленумах сельсовета вопросы создания колхоза и проведения иных хозяйственно-политических мероприятий, но присутствовавшие во многом не соглашались с мнением райисполкома. Инициатива принятия подобных решений в большинстве случаев исходила от Ивана Дмитриевича.

После этого мера пресечения председателю сельсовета заменена на подписку о невыезде.

Другим арестованным такую милость не пожаловали, хотя все они подписали протоколы с показаниями о лучшей жизни до революции и обидах на советскую власть, которая лишила возможности арендовать землю, иметь сельскохозяйственные машины, в придачу обложила непосильным налогом, изъяла имущество и арестовала их.

В протоколе допроса Старшининова оказалось записанным, что на общих собраниях и заседаниях пленума он действительно вносил различные предложения, отличавшиеся от установок райисполкома, хотя, как сельский прокурор, не должен был этого делать и вообще иметь такие взгляды.