Особенная часть Уголовных кодексов (УК) РСФСР, первый из которых принят в 1922 г.[4], начиналась именно с перечня контрреволюционных преступлений. Это свидетельствовало о том, что руководство страны расценивало их как наиболее опасные для государства и советской власти.

Постановлением ЦИК СССР от 25 февраля 1927 г. утверждено для включения в уголовные кодексы союзных республик Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления)[5], согласно которому под контрреволюционным преступлением стало пониматься всякое действие, направленное:

– к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими на основании Конституции СССР и конституций союзных республик рабоче-крестьянских правительств СССР, союзных и автономных республик;

– к подрыву или ослаблению внешней безопасности СССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.

Такие же действия признавались контрреволюционными и тогда, когда «они были направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в СССР».

А. П. Апсит «Корабль контр-революции разбивается об советския твердыни». 1918

Прокуратура принимала активное участие в подготовке указанного Положения путем участия в разгоревшейся дискуссии по поводу проекта и дачи на него заключений[6].

Предусмотренные уголовным законодательством виды контрреволюционных деяний с течением времени претерпевали изменения, и к 1934 г. в УК РСФСР насчитывалось семнадцать статей о контрреволюционных преступлениях. Несмотря на то что контрреволюционные преступления предусматривались несколькими статьями (с 58-1а до 58.14), все они в обиходе именовались как «58-я статья». Осужденные по данным статьям назывались «политическими», в отличие от других категорий преступников («уголовников», «бытовиков»).

К подстрекателям и пособникам применялись меры социальной защиты судебно-исправительного характера (т. е. меры наказания) одинаково с исполнителями (статья 17 УК РСФСР).

Ответственности подлежали даже невиновные ни в каких запрещенных законами действий или бездействии лица, а именно совершеннолетние члены семьи изменника родины, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления. Эти лица лишались избирательных прав и ссылались в отдаленные районы Сибири на пять лет (часть вторая статьи 58-1в).

Кроме того, отсутствие в Уголовном кодексе прямых указаний на те или иные деяния не являлось гарантией не привлечения к уголовной ответственности, поскольку наказания могли применяться согласно статьям Уголовного кодекса, предусматривавшим наиболее сходные по важности и роду преступления.

В Законе СССР от 25 декабря 1958 г. «Об уголовной ответственности за государственные преступления»[7] вместо понятия «контрреволюционные преступления» стало говориться об особо опасных государственных преступлениях. Тем не менее понятие контрреволюционного преступления в уголовном законодательстве сохранялось до 1961 г., т. е. до введения в действие нового Уголовного кодекса РСФСР.

Политические репрессии осуществлялись на протяжении всей истории существования советского строя, однако с момента прихода к власти большевиков до начала 1950-х годов репрессии носили массовый характер, причем их пик пришелся на 1937–1938 гг., вошедшие в историю как годы «большого террора». По надуманным основаниям карательному воздействию были подвергнуты миллионы ни в чем не повинных граждан, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам.