Придя домой, я начал изучать содержание запретного плода. Там был типа диафильм из двенадцати голых девок. Десять кадров были ещё куда ни шло, но на двух кадрах девки раскорячились так, что вся пизда была наружу. Это было круче, чем Курбе и Дельво вместе взятые, однако шока у меня не было, ибо я подозревал, что мне предстоит увидеть, а вот Белла Васильевна не подозревала. Следует также добавить, что хозяина бесценного груза из школы на всякий случай отчислили, а хозяина ручки даже не ругали. Нет в жизни справедливости. Меня по окончании седьмого класса отправили на две первые смены в Пионерский Лагерь, ну а ещё у меня под носом выросла какая-то гадость, которая мне тогда казалась усами. Вот такие же усы были у Ларисы на пизде, но у меня выросли только под носом. Что с ними делать, я ещё не решил, а потому поехал покорять ими пионерок. Следует заметить, что в школе мне это не удалось, но в Лагере жизнь идёт по совсем иным законам. Чуть было не забыл. В школе пионеров начали принимать в комсомол, а меня туда совсем даже не звали, но ошейник я снял ещё в конце третьей четверти и был уверен, что больше никогда не нацеплю на шею эту гадость.

Как я жестоко ошибался. В лагере мне пришлось снова нацепить галстук на шею, но Ира мне его повязала на манер ковбойского платка, а мне с боем удалось отстоять своё право носить его так, как мне нравится. Хоть и малая, но победа над стадным инстинктом. Кроме своего права, я отстоял ещё и право Ирины, и тогда мы с ней образовали первичную ячейку общества в отдельно взятом Пионерском Заведении. С Ирой я познакомился ещё в автобусе по дороге в лагерь, именно там, где мне и пришлось отстаивать наши гражданские права, и в Лагерь мы прибыли уже с отстоянными правами и тут же ушли за клуб целоваться. У Иры был целый ряд преимуществ перед Ларисой. Во-первых, она была Ира, а не Лариса, что само по себе уже немало. Во-вторых, она была на полгода меня моложе, что позволяло мне на ней жениться, не нарушая семейной традиции. В-третьих, Ира была родом не из Детдома, а из вполне приличной семьи, что тоже играет не последнюю роль. Кроме этого, Ира была очень красива, однако, она была голубоглазой блондинкой и напоминала мне Мальвину, у которой, благодаря стараниям Буратино, вся пизда была в занозах. Дурацкая, однако, ассоциация, но уж какая есть, другую мне так и не удалось подобрать.

Отношения с Ирой начались бурно, но развития совсем не получили. Как я с ней поцеловался в первый день, так же точно было и в день расставания, однако, кое-чего я всё же достиг. Виной всему приличная семья, из которой и вышла Ира. Она совсем не хотела ни показывать, ни смотреть глупости, а о том, чтобы пойти дальше поцелуев, речи даже быть не могло. Правда, целовались мы уже не совсем по-детски. Языки наши иногда соприкасались, после чего Ира отодвигала меня в сторону и краснела. Был у Иры один ужасный недостаток – она жила в Медведках. Какое счастье ради пары поцелуев тащиться в Жопу Мира. Как только я узнал про эти самые Медведки, так сразу и раздумал жениться на Ире. Когда ж первая смена пролетела как фанера над Парижем, Иру родители решили у меня забрать, чтобы, не дай Бог, я не засунул свой язык слишком далеко, а меня никто не забрал. Сцена расставания была трогательна до слёз. Я обещал Ире любить её и в Москве тоже и дал ей номер своего телефона, и Ирина поступила аналогично, вот только соплей вылитых в мои уши, было намного больше. Само собой разумеется, что до сих пор я не позвонил Ирине и до сих пор с нетерпением жду её звонка.

Кроме Иры в моей жизни образовались ещё два дружка мужского пола, и с ними я занимался сублимацией. Чтобы меня не поняли неправильно, поясню, что мы пытались создать Лагерную рок-банду, и достигли значительно более весомых результатов, нежели те, что были достигнуты мною в школе. Немалую помощь в этом благом начинании мы получили от Светы. Свету я видел каждый год, но она слегка сменила ориентацию. Первые годы моего пребывания в Лагере, она ходила в галстуке, то есть была вожатой, а в этот год она была уже без галстука. На самом деле она уже три года была без галстука, но я заметил это только тогда, когда она проявила желание помочь нам сублимировать. Оказалось, что теперь Света стала Лагерным психологом. Вот такие метаморфозы, однако. Кроме этой метаморфозы всё было, как то и положено. Четвёртый, пятый и шестой отряды жили тоскливой и целомудренной пионерской жизнью. Третий отряд развлекался вуайеризмом, а второй мерялся хуями. Наш первый отряд уже дорос до попыток совращать девок, но по большей части, это были попытки с негодными средствами, как говаривал вождь мирового пролетариата.