С первого же дня началась спешная работа по реорганизации, укомплектованию и снабжению частей. Некоторый отдых успокаивал возбужденные до крайности нервы. До тех пор, в течение 1/2 года, части были разбросаны по фронту на огромные расстояния, почти не выходя из боя. Теперь сосредоточенное расположение крупных войсковых соединений открывало возможность непосредственного и близкого воздействия старших начальников на войска.

Противник занимал северные выходы из Крымских перешейков по линии Геническ – Чонгарский мост – Сиваш – Перекоп. Силы его были невелики (5–6 тысяч), а присутствие в тылу отрядов Махно и других повстанческих банд сдерживало его наступательный порыв. Со стороны Таманского полуострова большевики никакой активности не проявляли.

Движение главных сил Юга к берегам Черного моря советским командованием расценивалось как последний акт борьбы. Сведения о состоянии наших войск, о мятежах, поднимаемых войсками и начальниками – весьма преувеличенные, – укрепляли большевиков в убеждении, что Белую армию, припертую к морю, ждет неминуемая и конечная гибель. Поэтому операция переброски значительных сил в Крым, готовность и возможность продолжать там борьбу явились для советского командования полнейшей неожиданностью. На Крым не было обращено достаточно внимания, и за эту оплошность советская власть поплатилась впоследствии дорогой ценой.

Необходимо было упорядочить и реорганизовать гражданское управление, слишком громоздкое для Крыма. Южнорусское правительство Мельникова^>58, прибыв в Севастополь, попало сразу в атмосферу глубокой и органической враждебности, парализовавшей всякую его деятельность. Правительство – по своему генезису, как созданное в результате соглашения с Верховным кругом – уже по этой причине было одиозно и вызывало большое раздражение, готовое вылиться в дикие формы. Поэтому с целью предотвращения нежелательных эксцессов я решил упразднить Южное правительство еще до своего ухода. 16 марта я отдал приказ об упразднении совета министров. Взамен его поручалось М.В. Бернацкому^>59 организовать «сокращенное численно, деловое учреждение, ведающее делами общегосударственными и руководством местных органов». Приказ подтверждал, что «общее направление внешней и внутренней политики останется незыблемым на началах, провозглашенных мною 16 января в г. Екатеринодаре».

На членов правительства этот неожиданный для них приказ произвел весьма тягостное впечатление… Форму не оправдываю, но сущность реорганизации диктовалась явной необходимостью и личной безопасностью министров. В тот же день, 16-го, члены правительства на предоставленном им пароходе выехали из Севастополя и перед отъездом в Константинополь заехали в Феодосию проститься со мной. После краткого слова Н.М. Мельникова ко мне обратился Н.В. Чайковский^>60: «Позвольте вас, генерал, спросить: что вас побудило совершить государственный переворот?» Меня удивила такая постановка вопроса – после разрыва с Верховным кругом и, главное, после того катастрофического «переворота», который разразился над всем белым Югом.

– Какой там переворот! Я вас назначил и я вас освободил от обязанностей – вот и все.

После этого Ф.С. Сушков^>61 указал на «ошибочность моего шага»: за несколько дней своего пребывания в Крыму правительство, по его словам, заслужило признание не только общественных кругов, но и военной среды. Так что все предвещало возможность плодотворной работы его.

– К сожалению, у меня совершенно противоположные сведения. Вы, по-видимому, не знаете, что творится кругом. Во всяком случае, через несколько дней все случившееся станет вам ясным…