Мелькает в окнах свет

Над крышей дремлет бездна

Но, что в душе моей?

Рассказ неинтересный…

– Игорь, прекрати… – толкаю его озябшими ладонями, а он хмурит брови и морщины на переносице углубляются. Вокруг нас полупьяные студенты, многие из них мне знакомы и я не хочу прятаться, как страус в песок, когда они будут тыкать пальцем в универе и шептаться, что меня лапал какой–то чувак в пальто. – Слышишь?

Игорь с обидой отпускает меня и я оступаюсь на вымощенной гладкой плиткой дорожке. Он меня ловит, а я замечаю Исаева, с которым терлась в темноте. Тошнота подкатывает прямо к горлу, язык жжет от факта, что я позволила этому уроду меня щупать. Голова кружится от мыслей, что снежным комом облепляются воспоминаниями о руках, дыхании и непривычном запахе старого–доброго детского мыла. Голос Игоря, как ледяной душ, вытягивают меня из ступора. Резкий, призрачно–сладкий аромат имбиря, кедра и кажется бергамота, просачивается в мой нос. Я знаю, что Игорь пользуется дорогущим «Том Форд», но сейчас мне дико противно и я морщусь.

– Мало того, что поехала на эту вечеринку, так еще и выставляешь меня в таком свете.

– Что? В каком?

– Не позорь меня, садись в машину.

Я вскидываю руки, но никто кроме Киры не глумится над такой сценой. Улыбка драной куклы, шире, чем при виде шмоток от Шанель со скидкой. Показываю ей средний палец и следую за своим парнем. В теплом салоне, Игорь молчком заводит двигатель, а я пристегиваюсь и направляю взгляд в окно. Высоченные сосны, что переходят в сосновый бор, сразу за забором особняка, будто парят в облаках, севших на их макушки. Фонари по всей дороге, хорошо освещают путь и мы едем к трассе, что выведет нас к городу. Поселок, где живет Лопуховская, в километрах десяти от Новосибирска и по ровной дороге, можно добраться за полчаса. Около полуразвалившейся остановки, Игорь тормозит и без слов, освобождает меня от ремня. Ловко умещает у себя на коленях и с ухмылкой, произносит:

– Один плюс в твоей дерзости, ты меня заводишь.

Я мысленно лечу под откос и тихо сглатываю. Игорь распахивает мое платье–пиджак и глядя на обнаженную грудь, что–то бормочет. Он прет как ледокол, накрывая ее ладонями. Мне неприятно, я пытаюсь сбросить их, но не получается.

– Малыш, ты просто…просто…я люблю тебя.

Губы Игоря на моей шее, на моей ключице и вот–вот сомкнутся над розовой вершинкой. Господи…я должна его остановить. Фары тачки, что проезжает мимо, слепит, я моргаю, на миг подумав, что за рулем сидит Исаев. Ну, глупости же?

– Игорь, пожалуйста…я не могу…

– А я могу. Перестань меня держать на длинном поводке.

Желтов настроен дойти до конечной цели, а я, готова дать ему по морде и пешком дойти до города. Так и выходит. Я сильно прикладываюсь к его щеке рукой. Мой жест отрезвляет и наши глаза встречаются.

– Я сказала, что не хочу. Что из сказанного тебе разложить по буквам?

– Пошла отсюда!

Он распахивает дверь, выталкивает меня наружу и вдогонку кидает мою сумку. Помада, тушь и ключи от дома, вываливаются на асфальт.

– Не звони мне. Надоело!

Я встаю, растирая ушибленные коленки и оглядываюсь по сторонам. Пустырь, ночь, ни единой живой души. Попала, так попала! Зато врезала как следует. Гордо выгнув спину, достаю телефон и вызываю такси. Диспетчер принимает заказ и я сажусь на обшарпанную скамейку, что ввинчена в железо некогда основательной конструкции. Блин, я даже не в курсе как долго придется ждать. На том конце трубки, сообщили, что все машины заняты. Ругаю сама себя за невезение и растирая предплечья, молюсь, чтоб черная полоса скорее закончилась.