Интересные закономерности прослеживаются и в чуть менее официальных, но столь же ритуализированных по форме новогодних президентских обращениях. Насчитывающие немалую традицию в нашей стране и достаточно сильно отличающиеся по стилю и антуражу (выступления Л. Брежнева, например, больше напоминали по содержанию годовой отчет, чем праздничное поздравление, а Б. Ельцин первым начал поздравлять россиян с бокалом шампанского в руке), эти политико-коммуникативные обращения в устах В. Путина также претерпевают изменения по мере его пребывания у власти. Так, поздравление с наступающим 2013 годом было достаточно традиционным по дискурсу и хорошо соотносилось с привычной риторической стратегией этого политика; мы обнаруживаем в нем все тот же лингвистический паттерн «Россия – страна – развитие», который видели в Посланиях президента. Но в этот раз он активно дополняется понятием «Родина», «народ» и лексемами «мы», «сами», «общие», «вместе». Поблагодарив за доверие и говоря о том, что «мы сможем уверенно идти вперед», «строить сильное, успешное государство» и т. д., политик заходит в своей риторике дальше обычных коммуникативных обещаний и словно пытается взять под контроль планирования еще и частную жизнь граждан: «…сами станем немного лучше. Станем более чуткими и милосердными, щедрыми и заботливыми к своим близким, своим детям и родителям, к друзьям, коллегам». Это проявление все того же архетипа Правителя, который «все контролирует и за все отвечает», а также постоянно апеллирует к модели «идеального поведения в нашем обществе»[141].

Однако уже в этом обращении становится заметной новая специфическая особенность риторики российского президента, которая с еще большей силой проявилась в следующем по времени новогоднем обращении 2013 года. Заметим, что выступление-2013 вообще оказалось достаточно экстраординарным для устоявшейся политико-коммуникативной традиции. Во-первых, оно прозвучало перед жителями разных регионов нашей страны в двух вариантах (хотя пресс-секретарь президента Д. Песков и назвал появление в эфире версии без упоминания волгоградских терактов «технической недоработкой»[142]). Во-вторых, эти варианты отличались не просто незначительными деталями, а новыми и важными тематическими акцентами: помимо проблемы борьбы с террористами, это добавление к олимпийской тематике упоминания о Параолимпиаде и некоторые другие. Наконец, в-третьих, президент впервые поздравил жителей страны с Новым годом не из столицы, а из Хабаровска, куда «внезапно» прилетел 31 декабря. К слову, последний из упомянутых факторов не стоит недооценивать: формирование определенного пространства политико-коммуникативного акта, нюансы смыслов, возникающие в зависимости от того, видим ли мы президента на фоне кремлевской стены или же на приеме, устроенном в честь участников и ликвидаторов летнего наводнения на Дальнем Востоке, – играют немалую роль в создании общего образа лидера. Политическими психологами давно доказано, что есть разница в восприятии главы государства, держащего речь, допустим, в своем кабинете, и того же лидера, показанного телевидением на фоне «картинки» (прямо скажем, не совсем удачной), изображающей нечто вроде «очереди» на хабаровском приеме – даже если содержание речи совершенно одинаково. Возникнув в теории относительно недавно, употребляемый в разных контекстах (от метафорического до методологического), в самом общем смысле термин «политическое пространство» подразумевает «сферу жизнедеятельности, фактически втянутую в реально идущие политические процессы»