Под монотонный стук колёс Борис задремал, потом улёгся на полку и проспал до утра, до той поры, пока не прозвучала команда «Подъём».

Поезд стоял на каком-то полустанке. Около разбитого здания вокзала собрались офицеры, ощущалась та тревожная суета, которая предшествует большому движению.

«Похоже, приехали», – подумал Борис.

Через час колонна бойцов уже шагала по схваченной утренним морозцем полевой дороге.

К вечеру достигли переднего края. Дивизия сменила какую-то часть, сильно потрепанную в последних боях. Ребята из пополнения успели переброситься несколькими словами с усталыми почерневшими от непрерывных боёв бойцами, и часть отвели во второй эшелон дивизии.

Каждый взвод разведроты придали трём батальонам полка для усиления, предстояло наступление. Разведчики заняли просторные, хорошо оборудованные землянки около командного пункта полка.

На следующий день Бориса и ещё несколько разведчиков вызвали в землянку командира взвода. Лейтенант Никифоров в телогрейке и кубанке, сдвинутой на затылок, сидел над картой, что-то отмечая на ней карандашом. Наконец, когда все собрались, он оторвался от карты и как-то буднично произнёс:

– Нам поручено взять «языка».

Для разведчиков это была опасная, но привычная работа. Лейтенант рассказал, как будет проводиться операция. Расчёт строился на внезапности: снять часовых, проникнуть в блиндаж и захватить немца, желательно офицера. Потом немедленно отойти к своим. Вести «языка» будут двое, остальные две пары разведчиков по очереди обеспечивают прикрытие. Всего в операции участвует шесть человек. Возглавлять группу поручили старшему сержанту Горбанько, опытному, закалённому в боях разведчику.

Спустя три часа группа собралась в траншее и по команде бесшумно растворилась в темноте. Стояла безлунная безветренная ночь. Слегка подмораживало, изредка взлетали ракеты, разрывали темноту пулемётные и автоматные очереди.

К первой траншее группа подобралась незамеченной. Некоторое время выжидали, но в траншее так никто и не появился. Горбанько шепотом сказал:

– Фрицевское начальство по блиндажам греется, а здесь только часовых можно встретить, много ли от них толку, как от «языков». Продвинемся глубже в оборону немца.

Разведчики осторожно поползли вперёд, пока не наткнулись на землянку. Около неё ходил часовой. Один из разведчиков обнаружил провода, и Горбанько подумал: – «Значит, штабная». Жестами показал, что именно здесь будут брать «языка».

По сигналу двое солдат сняли часового, а Борис и ещё один разведчик, включив фонарики, ворвались в землянку. Короткая схватка, четверо фашистов упали под пулями. Борис навалился на офицера, но тот изворачивался и не давался. Вбежавший в землянку Горбанько ребром ладони ударил немца по шее, тот сразу сник. Старший сержант засунул ему в рот кляп, а Борис с появившимся в землянке бойцом дали несколько очередей по оставшимся в живых фашистам, которые не могли прийти в себя от ужаса. Всё произошло в считанные секунды.

Спохватились фашисты быстро и открыли беспорядочную стрельбу вслед разведчикам, но группы прикрытия, удачно сменяя друг друга, ударили по немецким траншеям из автоматов и, пользуясь замешательством, догнали товарищей. Один из разведчиков был ранен, и его пришлось нести. Борису, как физически более сильному, поручили тащить «языка».

Пленный немецкий офицер дал важные сведения, так необходимые командованию перед наступлением. Разведчиков представили к наградам, Борис получил свою первую награду – орден Красной Звезды.

В середине февраля внезапно началась оттепель с обильными снегопадами и ветрами. Не успевшие промёрзнуть болота наполнились водой, образовав целые озёра, которые с трудом можно было преодолеть. Скрывшиеся под талым снегом и водой тропинки и дороги задерживали продвижение вперёд. Бойцы не имели возможности просушить обмундирование и обогреться. Кухни опаздывали, и вместо горячей пищи частенько приходилось довольствоваться сухим пайком.