Она все еще извивалась в танце спиной ко мне. Цветные лучи попадали на нее, создавая какое-то волшебное свечение. Мир уменьшился до точки, а в душе отозвался давно позабытый трепет. Ох, как сильно она похожа на…

– Твою мать! – вырвалось у меня устало, когда она повернулась и показала свое красивое личико. – Разве день может быть еще хуже?

Похожа… на Марину!

Только незнакомка совсем не была похожа на нее. Это и оказалась Марина Романова собственной персоной!

Марина Романова – мое спасение и проклятие в одном лице. Несдержанная ведьмочка, околдовавшая меня своей улыбкой, греющей сильнее летнего солнца. Именно эта девушка терзала мои мысли много лет. Она покинула мою жизнь, проехавшись по моему самолюбию на своем новом дорогом внедорожнике. Вырвала кусок души и забрала с собой, никому больше не позволяя к ней притронуться.

Все мои детские школьные драки происходили из-за нее, даже когда она этого не знала.

Помню так, будто это произошло вчера. Она – совсем малышка, с двумя косичками, в светленьком сарафанчике, – стоит и трусится от страха, когда рослые мальчишки отобрали у нее очки. В тот день я подумал, что она нуждается в моей защите, и заступился за нее. На самом деле это я нуждался в ее дружбе и том тепле, с которым она на меня смотрела. Никогда и никто не смотрел на меня так, как умела Марина. Это я не смог отойти в сторону и сделать вид, что не покорен ее добротой с первой минуты.

С ней я начал чувствовать себя сильным – защитником, маленьким мужчиной. Ради нее я с радостью просыпался каждое утро и бежал в школу на всех парах. Ради нее я просыпался ни свет ни заря в выходные дни и шел во двор, якобы на лучшие качели в районе – в аккурат напротив ее окон. Она никогда не выпускала книги из рук, и ради нее я научился читать гораздо быстрее всех остальных мальчишек в классе.

Но и из-за нее же я с легкостью терял голову.

Какой-то пацан по-за глаза нелестно отозвался о ней, назвав скучной зубрилкой, и снова возникла драка – моя первая разбитая губа. Марина так и не узнала причину моего срыва. Вытирая мою кровь, она не прекращала проливать слезы. Шмыгая носом, долго ругалась на меня, призывая больше не делать так, потому что могу напроситься на неприятности, такие как перевод в другую школу. Даже вспоминать смешно эту картину.

Я стал умней. Следующую драку я затеял вне школьного двора. Мне не понравилось, как парочка мудаков старшеклассников, с которыми она танцевала на школьной дискотеке, сделали ставки: «Кто первый затянет Марину в постель».

Я всегда оберегал ее как старший брат. Ее и Аню. Только Марина была особенной девочкой. Очень умной и упорной, ставила перед собой цель и перла к ней как танк. Никто не мог ей помешать. Меня восторгала эта черта ее характера, но вместе с этим она обладала очень чувствительной и тонкой натурой. С Аней было проще. Она всегда была бойкой, могла сама кому угодно лицо начистить. Эта девушка, воспитанная папой, военным, чуть что, тут же влепляла обидчику в глаз, чтобы в будущем неповадно было. Марина же была более остра на язык – всегда знала, что сказать. Но как только оставалась одна, плакала и задавала один и тот же наивный вопрос: «Почему люди такие жестокие, почему они друг друга постоянно обижают?»

Отвлекаясь от воспоминаний, я заметил танцующую рядом с Мариной Аню – ее неразлучную лучшую подругу. «Мне казалось, они не любят такие места», – подумалось мне. Я закрыл глаза, постарался взять себя в руки и устало потер переносицу. Хотя откуда мне знать, что теперь любит эта… Даже слов нет, как ее называть теперь.

Судя по всему, эта чувствительность и чуткость была детским явлением. Марина взрослела, а с ней менялся ее характер – становился несносным.