Прошло много лет и я опять попал в Новосибирск. Бродил по почти родным местам, и раньше мне казалось все большим кругом: и дом большой, и стадион, и сосновый бор. Думал: «Неужели мы здесь жили». Жили мы весело и интересно, общались всей детской дворовой командой, которая жила в нашем доме, дружили мы со всеми ребятами.

А еще я мечтал велосипед, чтобы у меня был велосипед. В нашем дворе мальчик, у которого был велосипед.

– Ну, дай прокатиться, – я уже научился кататься на велосипеде, – ну, дай прокатиться.

А он такой гордый стоит, не дает:

– Ты сломаешь.

Иногда он катал на раме девочек. И передо мной возникла картина: парень стоит с девушкой и он держит велосипед, и они так мило разговаривают. Хороший, видно, художник нарисовал эту картину. И вот я думал, я б девочку Аллу на раму посадил и покатал бы, а потом мы вот так же стояли бы и разговаривали. А велосипеда нет – и все, ни у кого к тебе никаких интересов.

Долго просил купить велосипед и наконец, поехали мы на рынок, на толкучку и купили велосипед. Старший брат сел на него, поехал. Только доехали почти до нашего Заельцовского района и оп – какой-то парень схватился за велосипед: «Это мой велосипед, мой велосипед».

Милиционер подошел, посмотрел и говорит о пропаже этого велосипеда. Есть описание его, точно совпадает с этим велосипедом. Мы купили, оказывается, ворованный велосипед и у нас его отняли, не доезжая до дома.

Ой, я как расстроился, даже расплакался. Вообще раньше плакал иногда, хоть и старался быть мужественным, но это так меня огорчило. И отец говорит:

– Ладно, не плачь, следующий велосипед будет через месяц.

– Ну месяц – лето пройдет уже.

– Ну, ладно, купим, поедем, давай на следующей неделе поедем, купим.

Мать говорит:

– Вы хоть паспорт бы у него спросили, кто продавал-то, а то что же вы такие растяпы (лохи как сейчас говорят).

Поехали мы где-то через дня три и все: посмотрели документы у продавца, паспорт и т. д., купили этот велосипед. Он, конечно, собран был из старых запчастей, но тем не менее я на нем носился, сломя голову, и сколько раз я в столб летел кверху ногами и так далее, то без рук поеду, не держусь, то еще что-нибудь. В общем, весело. Только один раз девочку посадишь на раму и повезешь, а ребята дразнят: «Что ты с девчонкой связался?»

Еще мне очень нравилось ходить в Новосибирский театр оперы и балета. Красавец, большой театр, не уступает нашим столичным театрам. В те годы он только что был построен. Отцу давали талоны – книжечку, по ним можно было ходить без билета. И вот мы ходили в театр. И я там много слушал и смотрел: «Пиковую даму», «Лебединое озеро». Мурадели написал оперу «Дружба народов», там горцы что-то, я уж содержание не помню, но знаю, что ее обругали потом в «Правде».

Я был мальчик стройный и меня смотрели в балетную группу, в класс при театре. Говорят:

– Он староват, конечно, для начала, а так вообще бы надо бы ему заняться танцами. Есть у него задатки, слышит он ритмы и музыку чувствует.

Мама говорит:

– Иди, ладно, занимайся балетом, только ты учебу не запускай.

Между прочим в балетную группу на просмотр пришел сам, как-то меня тянуло это дело. Меня так опера «Евгений Онегин» поразила, когда я первый раз эту оперу послушал: ходят они там по сцене Онегин, Ленский, стреляют друг в друга. Я думаю, чего они друг в друга стреляют, чего бы им спорить из-за этой Татьяны, Ольга. Неужели стоит убивать друг друга из-за любви. У нас в деревне девок было пруд пруди, потому что всех ребят побили, а девки кровь с молоком, красавицы, в девках сидят, никто их замуж не берет. Татьяна унижается, пишет этому прохиндею Онегину, что очень любит его. Это письмо Татьяны я знал наизусть, а тогда я не понимал, что такое любовь. И вот, значит, чуть я не определился в балетную школу. Это сейчас если на меня посмотреть, я такой полноватый пожилой мужчина, а тогда я был мальчик аккуратный. Я тогда к молодой зубной врачихе ходил уже в Омске, она говорит своей подруге: «Смотри, какие ко мне стройные мальчики ходят».