Дела хозяйственные шли круговертью, одно за другим. Принести сена для коров и тёлок, наполнить торбы овсом для лошадей, покормить псов. Всех напоить чистой водой, вычистить курятник, клети у свиней и овец, убрать во дворе. А ещё выскоблить лавки, столы и полы в избе и в бане. А обед, стирка на всю семью, да ещё две дойки в обед и вечером. Одним словом: везде нужны женские руки – и присесть некогда.

Наталья никакой работы не гнушалась, ей нравилось быть главой такого большого хозяйства. Часто на летнее время Чернышёвы брали одного-двух работников на время сенокоса и жатвы. Да и со скотиной полегче было: коров, тёлок и овец гоняли на выпас в общий табун за определённую плату.

К вечеру Наталья сварила большой чугунок ароматной лапши, из курицы, что сама изловила и зарубила. А дочери скоренько ощипали её и – в суп. Это угощение было не частым. Мясная пища, даже в таком зажиточном хозяйстве, не была каждодневной. Наталья жарко истопила баньку «по чёрному», выпустив угар. Обдала кипятком душистые берёзовые веники в большом тазу, купленном в сельской лавке и стала ждать мужа и сыновей с пасеки. Алый закат догорал на горизонте, касаясь последним лучом солнца края крыш. Наконец, заскрипели ворота и телеги въехали во двор.

*толика – малая часть, немножко.

*панёва – юбка, сшитая из трёх кусков ткани, обычно шерстяной. Её одевали поверх длинной рубашки.

*гашник – пояс, шнурок юбки или штанов.

*повойник – головной убор замужней женщины в виде шапочки, иногда с твёрдым очельем.

*глянешься – нравишься.

*мимозыря – безалаберные, нерасторопные люди.

*омшаник – тёплый погреб для пчёл, где они проводят зиму.

*баклажка – небольшой деревянный сосуд для жидкости.

Глава 2

Павел

Далеко–далеко от Уфимской губернии в заснеженном сибирском городе Томске готовились к встрече Рождества. По этому поводу в здании городского собрания был объявлен бал. Приглашения на него разослали заранее, за десять дней до этого знаменательного события. И в дом военного врача Павла Матвеевича Стояновского доставили открытку, украшенную вензелями и ангелочками, в коей содержался такой текст:

«Просим сделать честь, присутствием на Рождественском балу, сего декабря 25 дня 1897 года в 6 часов вечера в доме городского собрания».

Павел крутил в руках открытку, переданную ему вчера вечером на маленьком серебряном подносе старым слугой Митрофаном. Он обдумывал предложение. Павел взглянул в окно, подёрнутое морозной росписью по краям, изумляясь причудливыми узорами. За окном только-только занимался холодный зимний рассвет. Ночь нехотя отдавала свои права наступавшему утру. Постепенно из серой, ватной мглы проступали дома. Редкие прохожие, спешили куда-то по своим неотложным делам, укрываясь от крепкого мороза высокими воротниками. Деревья стояли в плотном инее, с прилипшими клочьями снега на стволах.

– Утро…до чего же хорошо дома! – только и успел он подумать, как услышал звук подъехавшей кибитки.

– Кто это мог пожаловать в такую рань? – подумал Павел, вглядываясь в вязкую мглу, – Однако, для вполне уместных визитов уже не столь и рано, – решил он.

Он продолжал разглядывать кибитку с сидящим высоко на козлах ямщиком. Тот молодцевато выглядел в мохнатом малахае на голове и в больших рукавицах, опоясанный широким кушаком поверх тулупа. От кибитки отделилась подтянутая мужская фигура, в которой Павел сразу же узнал Мещерского.

Совсем недавно Павел, окончив свою службу в Петербурге, вернулся в родные пенаты, в милый его сердцу дом, где оставалась его обожаемая матушка. Он ещё рассчитывал и прикидывал: остаться ли здесь с маменькой или снова уехать в Петербург или Москву для продолжения государственной службы.