И я был поражен, что оказывается есть такие места, где можно именно уединиться, да. Именно побыть, узнать побольше о Боге. Но, самое интересное, что эта призывающая благодать, она еще держалась у меня как-то. Потому что, когда я взял Молитвослов и начал читать, оказывается, все, что я сочинял, как помолиться, там все есть уже. То есть, все написано (смеется).

Хочешь вот такой-то – такой-то молитвой помолиться, оказывается, все есть. То есть, святые отцы постарались. Каких только молитв там нету. Каких только случаев из жизни. То есть, все расписано, не надо ничего изобретать. И вот, на самом деле, для меня это тоже было интересное открытие. То есть, оказывается, можно читать у святых отцов. Все это есть. Зачем мне заново что-то думать?

И вот, действительно, начал, и как-то были случаи, что отец у меня там, допустим, жалуется, что сколько уже дней дождя нету, точно неурожай будет. И вот, я это один раз послушал, второй раз послушал, потом – нет, так не пойдет. А там Молитвослов прочитал, там как раз у пророка Ильи, да, молитва, еще какие-то молитвы идут.

И взял Молитвослов, пошел на поле (смеется), на наше поле, помолился, и действительно пошел дождь. И вот, сам того не понимая, какая-то такая связь наладилась с Богом, что – что я не спрашивал, ответ получал. А иногда что-то спрашивал и получал: «да вон, там же, смотри». И, действительно, открывал Евангелие, там, оказывается, все есть.

Вот это еще большее изучение Евангелия меня действительно привело к тому, что все, уже не могу без этого. То есть, мне надо обязательно место уединенное, где я буду изучать это все: святых отцов читать, которые, оказывается, столько молитв они сочинили. То есть, я сам сочинял, как помолиться, да, а тут, оказывается, все есть на самом деле.

И все, решил: иду в монастырь. Именно в тот монастырь, где я побывал уже. То есть, я место уже знаю, куда пойти, где уединиться. Вот. Ну, здесь, конечно, конфликт с отцом немножко. Отец говорил: «куда ты пойдешь? Куда ты меня оставишь? Столько дел, столько земли. Если хочешь читать, то читай, веруй в Бога, но зачем, – говорит, – так углубляться?» (смеется).

То есть, куда-то идти в монастырь. «Нет-нет, – говорит, – не нужно». И несколько дней я все-таки думал, как же ему сказать, что все-таки я пойду. То есть, уже не могу, чувствую, что все мне мешает. И даже то, что родители мне все-таки до сих пор не объясняли о Боге, не рассказывали, даже обида какая-то на родителей. Почему мне до сих пор о Боге не рассказали на самом деле? Почему я сейчас сам все это узнаю? Почему я только сейчас все читаю? Почему мне не сказали, что вот есть Библия, Евангелие?

То есть, одним словом, ничего мне не рассказали. Даже такая вот обида: «нет-нет, все, отца не буду слушать, пойду в монастырь!» Потом я вот как раз поехал в монастырь, и вот поступил в духовное училище. И как раз я там жил, в монастыре, а в духовном училище учился. Потом университет сразу же, там же, все в одном здании.

Одним словом, пять лет, они пролетели. Первые года я еще как раз пока как-то мало значения придавал, что там, за стеной-то, происходит. На самом деле, там жизнь же идет в городе, там друзья мои. Кто-то пытался наладить связь со мной, увидеть, пообщаться. Потом постепенно начал уже общаться. И вот, как-то потом, после уже, вижу, что на самом деле эти несколько лет жизни в монастыре, они мне очень многое дали. Очень меня, действительно, вознесли как-то над этой мирской жизнью.

Я многие страхи свои поборол, с Божией помощью, конечно. Что-то еще где-то пыталось меня притянуть обратно, конечно, мир привлекал, но уже, конечно, сил, как таковой, не имел. И мне все, в принципе, нравилось. То есть, еда мне нравилась в монастыре, все мне нравилось, службы нравились. А службы у нас были каждый день.